«Если», 2015 № 03 (241) - [20]

— Совсем высокий? — уточнил Базунов. — Мне надо, знаешь, такое ядрено цунами, типа «больше не бывает».

— Больше не будет, — заверил гидролог.

— А заключение напишешь? — Базунов прищурился.

От фирменного базуновского прищура, когда глаз такой ехидный, голова чуть в наклон, рот слегка приоткрыт — короче, вид абсолютно придурочный, но сказать что-то умное в ответ этому дураку надо, — даже начальство впадало в задумчивость. Куда там прикомандированному специалисту. Его просто застопорило.

— От чего тут прилив зависит? А эти двое, Фобос и Деймос, ядрена астрономия, могут в линию встать? — напирал Базунов. — А если?..

— Ты зачем такой нервный, бригадир? — гидролог обиделся и набычился.

— Разве заметно? Кто бы мог подумать! — в свою очередь надулся Базунов. — Я вчера узнал, что увожу людей сегодня, се-год-ня! А у меня аэроплан, ядрена кочерга, наполовину разобран! И для полного счастья я оставляю тут рыть канал самоходную группу, у которой отказали тормоза! Думаешь, это очень весело?

— Тормоза?

— A-а, ты не в курсе, — Базунов сразу подобрел, — И не надо тебе. Ты главное скажи: докуда прилив добьет. Чтобы раньше времени не размыло перемычку, ядрен сопромат. А то если вода пойдет в канал и утопит группу, когда она там ковыряется… Не надо нам этого.

Гидролог тяжело вздохнул и снова ткнул пальцем.

— Слишком длинную перемычку тоже нельзя, — Базунов в свою очередь вздохнул. — Мы черт знает когда вернемся. И черт знает это мы будем или кто, ядрена наша организация, растуды ее туды. А если не мы? А вдруг группа поломается и копать придется чем попало?.. Нельзя коллегам свинью подложить, все надо сделать в самый раз.

Гидролог тихо застонал.

— В последний раз показываю, — сказал он.

И показал.

— Вот это другое дело, — согласился Базунов, проставляя отметку на трехмерке. — Вот это я и называю «в самый раз». Я бы именно так и решил.

— А зачем тогда меня мучил?

— Ну ты же гидролог, дорогой мой, а я кто? — Базунов развел руками. — Что я понимаю в приливах и отливах, ядрена изобара? Иди заключение пиши и обоснуй его как-нибудь поувесистее. У нас три часа до отлета, успеешь. Заранее спасибо.

— Вот ты злодей… — буркнул гидролог беспомощно.

— А как иначе, ученый ты мой друг? Мы же трест «Мосспейс-строй», ядрена шишка! Мы мирные люди, но наш бронепоезд стоит на опасном пути, смекаешь? Меня без твоего официального заключения съедят, не дай бог чего. А так — тебя съедят. Разница, елки-палки.

— …А если спутники и правда в линию встанут? — гидролог поднял глаза вверх, на небо.

Небо было чужое, высокое и прозрачное, очень по-своему красивое, только слабое. Летать по нему трудно, еле держит. То ли дело на Земле, там небо сильное, греет тебя и защищает, а тут слабое. Лишь попав на Марс, понимаешь, что твою родную планету атмосфера укутывает толстым мягким одеялом. А здесь атмосферу еще делать и делать. Похоже, наконец-то в ЦК приняли окончательное решение по «воздушному вопросу» и дали команду навалиться ударно. Неспроста Базунова вдруг резко перебрасывают в другое полушарие. «На кислород» он едет, не иначе. Все сейчас туда помчатся. С водой мы предварительно разобрались, вон море какое запузырили, теперь на воздух накинемся. Вечно у нас штурмовщина, потом еще накажут кого ни попадя за это, а иначе не получается.

— Вы же на кислород едете? — спросил гидролог, по-прежнему глядя вверх.

— На него, родимый, — Базунов машинально поправил J7 маску. — Вероломно, без объявления войны, ядрены торопыги.

Я думал тут неделю просидеть, а теперь ничего не успеваем, совсем ничего… Ну что поделаешь. Все сейчас туда. И ты наверняка тоже. Ладно, иди, сочиняй ученую бумажку, будь другом. А мне еще своих оппортунистов-затейников э-э… призывать к порядку.

— Хорошая у тебя бригада, — сказал гидролог.

— Да ты тоже ничего, — сказал Базунов. — Работы не боишься.

— Это правда, что тебе Героя Соцтруда зажали?

Базунов неопределенно хмыкнул, сунул планшет в карман и ушел к вагончику.

Гидролог оглянулся на пирамиду, увенчанную грязной спецовкой, посмотрел на себя и опять тяжело вздохнул.

* * *

В вагончике было тепло и шумно, тут пили крепкий чай, отходя от ночного аврала, и над чем-то дружно хохотали. Поспать бы людям, да времени нет, вот они и подстегивают себя перед рывком на другой край света. Базунов снял маску, уселся за стол, тяжело уронив на него локти, поборол мгновенное желание уронить туда же голову и сказал:

— Уважаемые коллеги, призываю вас к порядку! Кто не спрятался, я не виноват.

Ему сунули в руку кружку с чаем.

— Нет, погоди, ты только послушай это, начальник! — позвал с верхней полки Саша Привалов, программист. Он листал книжку, по виду — детскую.

— Ну? — неприязненно процедил Базунов. Напрасно программист вообще голос подает, ой напрасно, ему бы молчать в тряпочку.

«А давай-ка, Наденька, пройдемся перед сном, поглотаем кислороду! — пошутил Владимир Ильич», — прочел Привалов с выражением. — «С удовольствием поглотаю кислороду! — улыбаясь, ответила шуткой на шутку Надежда Константиновна».

Все дружно грохнули.

— И вот такую ахинею наши дети читать должны!

— А ведь какому-то писателю, мля, за это денег заплатили! — механик Нечитайло, самый тут замученный и взъерошенный, сделал вид, что сплевывает в угол.