«Если», 2015 № 03 (241) - [17]

Больше всего на свете Мэнди любила рисовать мужчин. Голых мужчин с красивой мускулатурой. Среди прочего у нее имелись дюжина рисунков с Джо, пара рисунков бывшего бойфренда и множество работ с моделями, которых она нанимала. Я проглядела ее портфолио.

— Джо, наверное, хорошая модель, — сказала я.

— Никакого художественного вызова, — вздохнула она, — Он сидит не двигаясь столько времени, сколько требуется. Если ему надо уйти, чтобы приготовить мне обед или что-то в этом роде, он возвращается и садится в точно такую же позу, в какой сидел до того. Слишком просто.

— Вот как?

— Ну да, и, честно говоря, это и есть главная проблема Джо. С ним всё слишком просто.

Когда она это сказала, Джо мыл посуду в кухонной нише, и я слышала, что он сделал паузу, но ничего не сказал. Секунду спустя он продолжил драить тарелки.

Последней попыткой Мэнди сохранить любовь стала еще одна трансплантация его личности, после которой Джо получил способность возражать хозяйке. Как-то они поссорились из-за игры, в которую хотела играть Мэнди: Джо настаивал, что сейчас должна выбирать не она, а Шанис. Кроме того, я однажды слышала, как они бранятся, пока разглядывала рисунки в их квартире. Джо жаловался, что Мэнди, приготовив еду, ничего не убрала и не замочила подгоревшую сковородку.

— Ты же понимаешь, — нудил он, — что я потратил бы в четыре раза меньше времени, чтобы отчистить днище, если бы ты ее замочила. Или сказала, что яичница подгорела. Или попросила приготовить тебе завтрак — это было бы лучше всего.

Он говорил это мягко, притворно-ласково, но не без осуждения.

Мэнди пожала плечами.

— Можно подумать, тебя все это заботит, — фыркнула она.

— Меня все это заботит, — сказал Джо.

Мэнди посмотрела на меня: я сидела на кушетке, разглядывала рисунок и старалась не обращать на них внимания. В глазах Мэнди читалось: говори что хочешь; я знаю, что ты робот, ты запрограммирован на то, чтобы выглядеть расстроенным.

— Поговорим об этом позже, — сказала она. — Мы с Иззи заняты.

— Я хочу, чтобы ты извинилась.

— Хорошо, Джо. Прости меня.

— Спасибо. Это все, чего я хотел, — чтобы ты извинилась.

— Ты прекратишь или нет?! — заорала Мэнди.

— Конечно, дорогая.

Подойдя ко мне, она скорчила рожу.

— Пойдем куда-нибудь, а мистер Личность пусть остается дома.

Мы вышли прогуляться.

— Ты можешь вернуть все как было, — предложила я, — Я имею в виду — отменить трансплантацию личности. Верно? Если эти ссоры тебя изводят.

— Мне кажется, это не правильно, — пробормотала она. — Я типа отниму у него свободу воли.

— Он робот, — сказала я. — Он так запрограммирован — спорить с тобой или говорить тебе, какая ты милая.

— Я знаю. Какое-то время мне это нравилось, но теперь…

Они продержались еще пару месяцев, а потом Мэнди встретила на выставке парня. Эрик тоже был композитором, ему не нравилась моя музыка, он объявил Мэнди, что та заслуживает большего, и она тут же решила, что он прекрасен. Эрик был выше Джо, с дряблым телом и досадными привычками, которых у Джо не было, он не опускал за собой стульчак и бросал трусы на пол. Джо, само собой, безропотно поднимал их с пола, роботы ведь не ревнивы, и из того, что я слышала от друзей (мы с Мэнди поссорились из-за мнения Эрика о моей музыке), выходило, будто Эрик считал, что наставлять рога роботу то ли круто, то ли весело.

Эрик тоже не любил настолки, и когда наступила ночь игр, Мэнди забила на нас ради ночи страстного секса, а может, артистического вдохновения. Вероятно, это был секс.

Джо, наоборот, явился.

— Я принес картофельных чипсов, — сказал он, когда Ларри открыл ему дверь. Чипсы обычно приносила Мэнди, но, разумеется, Джо не ел. Он положил чипсы на кухонный столик, потом уселся на свой раскладной стул и приготовился слушать наш разговор.

Естественно, до его прихода мы обсуждали Мэнди, так что все молчали и переглядывались, размышляя, что говорить этично, а что нет. Наконец Шанис повернулась к Джо и спросила:

— Джо, а как твои дела?

— Хорошо, — сказал Джо.

— Честно? — спросила Шанис. — Ты не возмущен, не обижен, не ревнуешь Мэнди?

— Нет, — сказал Джо. — Конечно, нет.

— Видимо, ревности нет в твоей программе.

— Она там была, — возразил Джо. — Около недели. Мэнди хотела, чтобы я ревновал, и инсталлировала ревность. А потом она решила, что драматических сцен слишком много, и все стерла.

— Она заставила тебя ревновать? — До прихода Джо мы обсуждали именно это, и я хотела знать больше, — Ну и как тебе?

Мне почудилось, что на короткий миг в глазах Джо мелькнуло живое чувство, и он сказал:

— Очень изматывает.

Все засмеялись.

— Что значит — изматывает? — не унималась Шанис.

— Мой аккумулятор разрядился быстрее обычного, надо было перезаряжаться, — ответил Джо.

— Вот оно что, — хмыкнула Шанис, теряя интерес к теме.

— Знаешь что, Джо, — сказал Ларри. — Можешь выбрать игру на сегодня. Во что бы ты хотел сыграть?

— В «Дипломатию», — сказал Джо. — Только я хочу доиграть до конца.

Квинну в тот вечер нездоровилось, и я пришла одна. Для полновесной «Дипломатии» нас было недостаточно, и мы сыграли в похожую игру — для пяти, а не семи игроков. Игра затянулась, и Джо предложил проводить меня домой. По улице мимо нас проехала уборочная машина, и Джо обернулся, чтобы проводить ее взглядом. Мне стало интересно, ощущает ли он родство с роботами, не похожими на людей. Или с теми, что обладают человеческой внешностью, но не способны на сложные действия — вроде работников круглосуточной бакалеи. Или, может быть, Джо чувствует полное одиночество? Если он вообще что-либо чувствует.