«Если», 2012 № 10 (236) - [72]

— Милый мой лейтенант, да кто вам сказал, что я патриотка? Нет уж, если меня вынуждают следить за собственным мужем, я требую плату. И эта плата — ваше тело, на моей кровати, в полном моем распоряжении.

— Но почему именно я? Что во мне такого особенного? Я даже не богат.

— Вы молоды, смелы, недурны собой и, в отличие от многих возвратившихся с войны офицеров, не привезли оттуда увечий или сифилиса.

— А как же капитан Хартуэлл?..

— Капитан Хартуэлл — семнадцатилетний мальчишка, и всему, что он знает, его обучила я. А вы — шпион и убийца. Меня очень возбуждают загадочные убийцы, особенно когда они обладают шармом и манерами. Так что скажете, лейтенант Флетчер? Согласитесь побыть моей шлюхой?

* * *

Не вижу смысла скрывать, что моим согласием леди Моника воспользовалась в полной мере.

Минут через двадцать она выскользнула из комнаты, намереваясь к ужину переодеться во что-нибудь более подобающее. Я остался наедине со своими мыслями о ситуации, каковая не очень-то мне нравилась. Неладно в Баллард-Хаузе. Леди Моника изнывает от скуки, она недовольна своей судьбой — французский агент соблазнил бы ее в два счета.

Это серьезный повод для беспокойства, учитывая, сколь важна роль сэра Чарлза в войне против Франции. А тут еще «воронья комната»…

У меня теперь есть ключ от нее, а еще есть интрижка — пожалуй, выходящая за рамки благоразумия, — с леди Моникой.

Пора, решил я, убираться из этого поместья. Завтра поутру отправлюсь в Портсмут, надо обсудить с майором Джорданом боевое применение искрового семафора. В точках и тире я уже успел разобраться, но от других такой быстроты ждать не приходится. Стало быть, я возглавлю дюжину шифровальщиков и успею натаскать их к тому времени, когда будет готова первая партия семафоров. А майор Джордан доставит в Баллард-Хауз целую кучу мастеров морского и часового дела, и они научатся собирать машины. Может быть, он и «воронью комнату» самолично осмотрит, проникнув туда с помощью ключа, добытого мною с таким трудом.

За ужином сэр Чарлз пребывал в веселом расположении духа, чего прежде я за ним не замечал. Он выпил изрядно портвейна, а в промежутке между заячьим рагу и олениной в горшочке затеял переговариваться со мной посредством точек и тире, выстукивая их ногтем на бокале. Но если тем самым он хотел раздосадовать леди Монику, то расчет не оправдался. Красавица всю трапезу провела с таким самодовольным видом, что не заподозрить ее в чем-нибудь предосудительном было попросту невозможно. Теперь я очень хорошо понимал, что имел в виду, напутствуя меня, майор Джордан.

Вот подали пропитанный вином и залитый взбитыми сливками бисквит, и я объявил о своем намерении перебраться в Портсмут и заняться обучением сигнальщиков. Почему-то мои слова обрадовали сэра Чарлза. Он даже спросил жену, не угодно ли и ей куда-нибудь съездить и развеяться. Леди Моника тотчас изъявила желание отбыть на две недели в Лондон, на что получила мгновенное согласие; казалось, мужу не терпится спровадить ее. Охваченная восторгом, она сорвалась с места и даже, обогнув стол, заключила в объятия неопрятного спутника жизни. После чего убежала собирать вещи к отъезду.

А я вернулся к себе в комнату и растянулся на кровати. Облегчение мое едва ли возможно описать. Искровой семафор — и впрямь бесценное оружие, в этом я убедился. Как и в том, что люди в Баллард-Хаузе не более надежны, чем мешок с порохом возле кузнечного горна. Боевая задача выполнена, можно трубить организованный отход.

* * *

К отъезду все было готово. Поутру, пока солнце еще не взошло над горизонтом, я оседлал коня и выехал из поместья. Едва из виду скрылся Баллард-Хауз, впереди появился капитан Хартуэлл — он вышел из-за придорожных деревьев в сопровождении сержанта и капрала. Я оглянулся: еще двое солдат успели перекрыть мне обратный путь. Все, кроме Хартуэлла, были вооружены мушкетами «браун-бесс». Капитан в руке держал стакан красного вина, из-за пояса торчал пистолет. Он походил на маньяка: глаза выпучены, лицо перекошено.

— Слезайте с лошади, сэр! — прокричал он. — Да поживее!

— Капитан, я еду по делам короны…

— Сэр, а я здесь по делам чести! Извольте немедленно спешиться!

— Я могу вас привлечь к суду за измену.

— Сержант Адамс, если он не спешится… убейте лошадь.

Едва моя нога ступила на землю, Хартуэлл выплеснул вино мне в лицо и разбил стакан оземь.

Сержант откашлялся и сообщил мне:

— Я встречался со служанкой, она говорит, эту ночь вы провели в спальне леди Моники.

В строгом смысле слова это не было правдой. Но какой прок доказывать Хартуэллу, что дело было в моей спальне и длилось меньше получаса?

— Сержант, он не вправе вас к этому принуждать. Дуэли противозаконны.

— Видите ли, сэр, его отец — очень важный господин. Вы даже «Боже, храни короля» сказать не успеете, как он весь наш взвод отправит к французишкам на убой. Так что лучше бы вам пройти с нами.

Я привязал лошадь к ветке и сквозь шеренгу деревьев вышел на луг. Сержант Адамс и капрал по фамилии Нокс согласились на роль наших секундантов.

— Выбор оружия за вами, — сообщил мне Адамс. — Сабли или пистолеты?

Идея насчет сабель не пришлась мне по душе. В последний раз за это оружие я брался года три назад, а Хартуэлла наверняка натаскивали дорогие учителя фехтования, еще когда он пешком под стол ходил. Что же до пистолета, то вряд ли он удосужился набить руку. Молодежь благородной крови предпочитает ружья: и на дичь удобно охотиться, и на браконьеров.