«Если», 2012 № 10 (236) - [60]

Кит опустился на колени в нескольких футах от женщины.

— Розали Паромщица из Правобережного.

В темноте блеснули ее зубы.

— Кит Мейнем из Атиара.

Он вытянулся рядом. Трава, жесткая как солома, колола шею и спину. Женщина, не глядя, подала кувшин с чем-то ядреным, точно деготь. Кит аж поперхнулся.

— Я не хотел… — начала он и сразу замялся.

— Ага, — отозвалась Паромщица, и Кит понял, что она услышала недосказанное им, а это «ага» равнозначно пожатию плечами. — Знаешь, в семействе Паромщиков хватает и таких, кто ни разу не переправлялся через туман.

— Но ты… — Он помедлил, осторожно подбирая слова. — Ты переправлялась сотню раз. И думается, тебе это на роду написано.

— Как и тебе на роду написано строить, — тихо произнесла она. — Хорошо, что понял. Ты умный.

— Но теперь это уже не понадобится. Я про паромную переправу. Рыбья кожа нам пригодится, так что рыбаки не останутся без работы, но они…

— Будут удить у самого бережка, — договорила Розали.

— А ты? — спросил он.

— Не знаю, Кит. Поживем — увидим. Может, поплыву через туман, а может, и нет. Успею ли состариться — что за прок гадать?

— Так тебя это не огорчает?

— Огорчает, конечно. Я и радуюсь, что ты построишь мост, и вместе с тем ненавижу его. Как же я буду тосковать по прошлому, по переправам!.. Но кому охота принадлежать к семье, в которой все умирают молодыми, да вдобавок нельзя усопшего проводить по-людски, предав его тело огню. Если у меня будет ребенок, ему не придется делать тот же выбор, что и мне: или плавать через туман и погибнуть, или благополучно жить на одной половине мира без надежды увидеть другую. Да, кое-что мое дитя потеряет. Но кое-что и приобретет.

После долгого молчания он спросил, боясь любого ее ответа:

— Ты меня ненавидишь?

— Тебя? Ну что ты. — Розали повернулась к нему и поцеловала в губы.

И Кит не знал, чьи соленые слезы он почувствовал на губах — ее или свои.

* * *

Потом надо было собирать над рекой цепи, и на это ушла вся осень.

Через несколько дней после успешной протяжки снова пристегнули к кабестану волов; теперь над рекой повисли два параллельных троса. Тонкая эта процедура требовала бесперебойной связи посредством сигнальных башен, но прошла без сучка и задоринки, после чего Киту удалось как следует выспаться. Если бы трос лопнул, пришлось бы все делать заново.

В последующие дни оба троса заменили канатами из рыбьей кожи, достаточно прочными, чтобы временно удерживать вес цепей. Концы канатов закрепили на оголовках башен, и теперь предстояло собрать первую цепь из восьми. От тяжелого болта, надежно укрытого в анкере, через седловидную опору на верхушке пилона и дальше, по идеально выписанной длиннейшей дуге в двухстах футах над туманом.

К обоим канатам подвесили люльки: вот теперь наконец-то можно переправляться через туман и без лодок. Хотя никто не поспешил прибегнуть к такому способу, кроме сотни верхолазов, как местных, так и столичных. Эти мужчины и женщины были так сильны и ладно скроены, что казались существами иной, высшей породы, нежели люди. Их начальницу Кит знал по прежним стройкам, ее звали Фейлин, а фамилий высотники не носили. У этой женщины было какое-то сходство с Розали.

Дни укорачивались, портилась погода, и Кит удвоил усилия, чтобы смонтировать первые две цепи до зимних дождей: вязнущие в грязи волы не помощники в тяжелой работе. Вопреки расчетам он не был уверен в том, что тросы, даже изготовленные из рыбьей кожи, выдержат вес огромных дуг на протяжении всего холодного сезона. К тому же в реке водится крупняк — а ну как в зимнюю бурю ему придет охота поразмяться и попрыгать в высоту?

Требовалось немало рук, чтобы соединять десятифутовые звенья цепи большущими, в локоть, болтами. И громоздкости только прибавлялось по мере срастания звеньев. С помощью лебедок цепи уже добрались до седловидных опор, после чего труд высотников сделался и вовсе адским: Фейлин и ее люди поднимали звенья и болты в люльки и наращивали цепь уже на весу, выбиваясь из сил и рискуя жизнью. А ведь надо было работать синхронно с товарищами на другом берегу, чтобы не подвергать перегрузкам канат.

Главному архитектору нередко приходилось задерживаться на стройке допоздна, а ночи становились все темнее. Когда хватало лунного света, высотники и прочие мостовики трудились посменно. Строительство велось круглые сутки.

В ту осень он пересек туман шесть раз. Высотники очень не любили подпускать к своим люлькам посторонних, но ведь Кит был главным архитектором, руководителем стройки, поэтому разок воспользовался этим способом переправы, хоть и пришлось побороться с боязнью высоты.

Но предпочтение он отдавал парому.

Однажды Кит плыл вместе с Вало. Парень решил не уезжать, пока не будет закончено строительство и не отпадет нужда в паромах, но на уме у него теперь была только столица. Когда же Кита перевозила Розали, оба молчали, внимая шелесту кормового весла в плотной пене. С каждым днем убывал страх перед туманом, но по какой причине — этого архитектор не говорил даже самому себе.

А причиной было близкое завершение стройки.

Если в темное время суток присутствие Кита на объекте не требовалось, а Розали была на этом же берегу, они проводили ночь вместе — могли заниматься любовью, или выпивать, или сшибать кегли в пивном дворике «Оленьего сердца». Кстати, Кит показал отменные способности в этой игре, чем удивил всех, даже самого себя. Больше они ни разу не говорили о том, чем Розали будет заниматься в дальнейшем. Да и о своих видах на будущее Кит речи не заводил.