«Если», 2012 № 10 (236) - [56]

В потемках Розали вдруг выругалась, затем пояснила:

— Споткнулась…

Кит рассмеялся, совершенно без причины.

У северной стены все еще стояли леса, но решили взбираться по внутренней лестнице. Ее Кит изучил досконально, знал каждый поворот, каждую неровность. Он успел отсчитать вслух сто девяносто четыре ступени, прежде чем в проеме наверху полыхнула молния, и еще двадцать четыре, до того как ночные гуляки выбрались на крышу.

Там уже кто-то был. Раздался женский визг, а в следующий миг обнаженная парочка подхватила одежду, одеяла и фонарь и с хохотом умчалась по лестнице.

— Сира Дубовая Роща, — весело сообщила Розали. — А с ней Эрно Мостовик.

— Мостовик? — удивился Кит. — Откуда такая фамилия?

Но Розали лишь ойкнула по-детски. Беззвучная молния раскрасила небо в багрянец и белизну — одни слои облаков осветились, другие остались темны.

— Так близко…

Кит с удовольствием наблюдал за спутницей. Молнии не давали теней; в их свете лицо Розали выглядело юным и восторженным.

Спустя некоторое время женщина приблизилась к нему.

Они не произнесли больше ни слова, лишь поцеловались, а потом занялись любовью на ложе из своей же сброшенной одежды. Кит то коленями, то спиной чувствовал твердь камня, который, накопив дневное тепло, грел теперь не слабее, чем человеческое тело. А Розали была мягче камня. И сладка на вкус.

Кит не взялся бы описать чувства, переполнявшие его в тот момент. И это слабо сказано: от них, чудилось ему, вот-вот лопнут грудь, горло, живот. Он уже так давно не был с женщиной — почти и забыл, каково это, этот резкий выброс твоей кипящей энергии, этот качающийся океан наслаждения. Радовала даже обоюдная неловкость, ведь она означала, что можно будет проделывать это вновь и вновь, все лучше и лучше.

А потом они разговаривали.

— Ты знаешь, какая у меня цель… Построить мост. — Кит смотрел женщине в лицо, оно появлялось в свете молний и исчезало. — А к чему стремишься ты, я не знаю.

Розали тихо рассмеялась.

— Но ты же видел стократ, как я достигала своей цели, и лишь несколько раз мне это не удалось. Я хочу просто жить. День за днем.

— Это не цель, — возразил Кит.

— Почему же? Потому что она не такая, как твоя? Что лучше: одна великая победа или сто малых? И воцарилось молчание.

— Завтра, — пообещала Розали. — Трос на ту сторону мы протянем завтра.

— Ты уверена? — спросил Кит.

— Странно от тебя такое слышать. Разве мост не важнее всего? Как солнце должно всходить каждый день, так и он должен быть построен во что бы то ни стало. Мы сегодня решили: пора.

* * *

Рассвет наступил рано, и владелец гостиницы, как было условлено, постучал в дверь. Когда Кит и Розали спустились с башни и разошлись, от ночи оставалось всего ничего. На теле Кита все еще держался запах женщины, но он, туго соображая от недосыпа, не был уверен поначалу, что любовные утехи ему не приснились. Однако затем приметил налипшую на кожу каменную пыль и улыбнулся. И хотя стояла середина лета, он, второпях умываясь и одеваясь, пел весеннюю атиарскую песню.

В пивном зале Кит похлебал остывшей пряной ушицы (из плошки на него с укором смотрел соленый глаз). Оставив несъеденной рыбку — не туманную, простую, архитектор ушел из гостиницы.

Стояло раннее утро, небо избавилось от туч и молний, успело побледнеть и даже разогреться. За ночь новость разбрелась по селу, и теперь, казалось, все его население идет той же дорогой, что и Кит. Толпа перетекала через насыпь и спускалась к строительной площадке.

Он взобрался на вал и словно впервые в жизни увидел слепящую кремовую ленту реки. Почудилось даже, будто его перенесло назад во времени. Туман стоял высоко, это считалось здесь добрым знаком. Кит обрадовался, хоть и не верил в предзнаменования. На той стороне тоже толпа, правда, отдельных людей не разглядеть, виден лишь муравьиный поток. Неподвижные, свисали флаги сигнальных башен на фоне горячего голубоватого неба.

Архитектор спустился к парому Розали, едва видимому в плотном кольце зрителей.

— Здорово, Кит, — крикнул ему Вало.

Розали подняла голову, ее улыбка была как желанная тень под припекающим солнцем. Кольцо разорвалось, пропуская Кита.

— Приветствую вас, Вало Паромщик из Левобережного, Розали Паромщица из Правобережного, — торжественно произнес он.

А когда приблизился к Розали, взял ее за руки и, невзирая на крепнущую жару, с наслаждением ощутил их тепло.

— Кит! — Паромщица поцеловала его под уханье и смешки зрителей, под удивленные возгласы Вало.

У ее губ был вкус цикория.

Киту рассеянно кивнула Дэлл Тростильщица, первая среди канатчиков. Вместе с мужем Стивваном, с привлеченными мастерами и подмастерьями она проверяла сотни фатомов плетеного троса из рыбьей кожи, наматывала их, не допуская перехлестов, на катушки трехфутовой ширины, которые затем помещались в закрепленную на «Спокойной переправе» деревянную раму. Трос был тоньше Китова мизинца. Даже оторопь брала: неужели такой шнурок, растянутый на четверть мили, выдержит хотя бы собственную тяжесть? Но все проверки дали отличный результат.

Несколько мостостроителей, крепких мужчин, подавали стоящим на носу парома Вало и Челл Перевозчице небольшие увесистые ящики. В них были ртуть из Хедеклина и медные слитки — требовалось утяжелить паром спереди. Вначале это затруднит переправу, зато поможет в конце, когда наберет вес разматываемый трос.