«Если», 2012 № 07 (233) - [60]

— Агаряне… — страдальчески выдохнул он. — Чистые агаряне, Господи, блин, помилуй…

Савелий Павлович кашлянул.

— Простите… А вы кто?

Ратник к тому времени перевел дух, серые глаза его прояснились, на устах обозначилось некое подобие улыбки.

— По игре или по жизни?

— М-м… — Савелий Павлович растерялся.

— По игре Ослябя, — видя его замешательство, представился ратник. — По жизни иеродиакон Илиодор. В миру Василий.

— Да что ж у вас имен так много? — подивился педагог.

— Одно для Бога… — степенным баском отвечал Ослябя-Илиодор-Василий. — Другое для людей. Третье по игре…

— Как же к вам обращаться?

— Зовите Аскольдом.

— А Ослябя?

— Ослябя я только сегодня, — пояснил могучий инок. — Постоянное имя — Аскольд.

— Так… — Савелий Павлович потер висок. — Но все-таки вы… — другая его рука неуверенно взмыла в сторону опушки, — реставраторы?

— Реконструкторы, — поправил Аскольд-Ослябя и закручинился. — Нет… — с покаянным вздохом молвил он спустя малое время. — На полный рекон у нас ни денег, ни людей не хватит. Ролевики мы…

Педагог был сильно разочарован. Восстановить в подробностях какой-либо момент истории он полагал делом серьезным и достойным, а вот ролевые игры считал блажью. Как-то даже неловко: взрослые люди, а сами, как мальчишки, бегают с сабельками по заливным лугам, то гномами себя воображают, то ушкуйниками. Участие же монаха в столь неподобающей забаве и вовсе ни в какие ворота не лезло.

Как хотите, а Савелий Павлович готов был уже принять сторону полицейских с дубинками и пластиковыми щитами.

Следует пояснить, что у молодого словесника имелись к ролевым играм претензии личного порядка. Неизвестно, как обстояли дела в других учебных заведениях столицы, но старшие классы той школы, где он преподавал, тоже были поражены этим поветрием, хотя трудно сказать, в какой степени оно мешало учебному процессу и мешало ли вообще. Читали ролевики, по нашим временам, изрядно, однако что они читали?! Однажды, отчаясь понять загадочную душу учащихся, педагог взялся за «Властелина Колец». Одолеть — одолел. Очарован не был. Ни тебе психологической сложности, ни глубоких нравственных проблем…

— Так… — цедил он, постукивая карандашиком по раскрытому классному журналу. — Значит, отчества Анны Карениной мы не помним… А как звали королеву эльфов у Профессора?

Лес рук.

— Слава, — болезненно морщась, допытывался он после уроков у долговязого «хорошиста». — Ну почему обязательно Толкин? Почему вы, например, не устроите игру по «Дон Кихоту»? Можно сказать, первый ролевик, предшественник ваш… свихнулся на том же, на чем и вы, только века на четыре раньше…

Разговор, помнится, происходил на школьном дворе. Верзила в маечке с надписью «Вырасту буду Сауроном» стоял перед Савелием Павловичем, опершись на длинномерный предмет в чехле, и мечтательно смотрел поверх головы преподавателя, словно прикидывал, а не отоварить ли зануду Савушку этим самым предметом по тыковке. Потом, должно быть, осознав несбыточность подобных мечтаний, очнулся, скривил физию в пренебрежительной ухмылке.

— Чего там играть?.. Он же псих!

Воля ваша, а за Сервантеса было обидно.

— Ну хорошо, — продолжал домогаться въедливый преподаватель. — Берете вы книгу. Раздаете роли. Начинаете импровизировать… А для кого это все? Зритель где?

— Мы сами…

— Нет, позволь! Вы исполнители. А любое искусство требует адресата. Читателя, слушателя…

Дылда моргал.

— Так то искусство, а то игра… — говорил он, явно озадаченный туповатостью своего классного наставника.

Но Славику-то семнадцать (что с него возьмешь!), а иеродиакону за двадцать!

* * *

Кукушка в роще осваивала хореи: ку-ку, ку-ку, ку-ку… Приостановилась, сосредоточилась — и выдала стопу дактилем: ку-ку-ку…

— И все-таки как же это вы? — сокрушенно спросил Савелий Павлович. — Духовное лицо — и вдруг неформал…

— Да это я еще с семинарии… — с некоторой неловкостью признался Аскольд. — Пришел на Поляну, попросил: научите фехтовать. Потом усомнился: а уместно ли? Мне ведь еще сан принимать… Пошел к духовнику. Тот говорит: фехтуй на здоровье. Главное, чтобы разум твой не мутился…

— И как? — не удержавшись, полюбопытствовал Савелий.

— Да мой-то не мутится, — с досадой молвил инок. — А вот у властей… Сами видели! — умолк, помрачнел. — Не дай Бог до настоятеля доберутся… — пробормотал он едва ли не со страхом.

— А-а… — сообразил Савелий Павлович и невольно понизил голос. — То есть вы тайком от вашего начальства…

— Да нет же! — жалобно вскричал Аскольд. — Настоятель-то меня как раз на игру благословил! Нет, говорит, в ней греха. Актеров вон Господь за любую роль прощает — хоть за Нерона, лишь бы сыграл талантливо.

— Тогда в чем дело?

— Н-ну… узнают, что благословил, архиерею стукнут. А уж тот настоятелю чертей выпишет, прости мою душу грешную…

— То есть архиерей против ролевых игр?

— Да он-то не против, — с тоской отвечал Аскольд.

— А кто?

Ответа не последовало. Видно было, что иеродиакона одолевает грех уныния. Почти одолел.

— И все-таки странно, — не унимался Савелий. — Из монастырской жизни — и вдруг в ролевую игру.

— Да они в чем-то похожи… — заметил со вздохом инок.

Педагог моргнул.

— Игра и вера?!