«Если», 2012 № 01 (227) - [80]

— Вот ты и спроси, — сказала Арабелла.

Эндрю замялся: он почувствовал напряжение между смотрительницей пожарной башни и вагоновожатым.

— Давай сначала тут поищем, вдруг что-нибудь подвернется…

Он все брел вперед. Арабелла задержала дыхание, она ждала вскрика и долгого падения в невидимый шурф.

— Постой, постой… Я что-то нашел.

Она слышала, как брат копошится во мраке. Вот наконец он вышел на свет, и в руке у него — походный набор посуды. Да в неплохом состоянии: и крышка на месте, и вилка с ложкой брякают на боку котелка.

Эндрю посмотрел на него с неописуемым разочарованием, повернулся, со всей силы швырнул обратно в темноту. Пугающе долго из шахты не доносилось ни звука, наконец прилетел одинокий слабый лязг.

Арабелла пошла вверх по склону, к отслужившей свое площадке канатной дороги; брат плелся следом. Вагоновожатый и смотрительница пожарной башни куда-то скрылись. В клетках шуршали и ворковали голуби. Возле цистерны с водой стояло пустое ведро.

Арабелла взглянула на башню. Женщина была там, наверху. Окно нараспашку, на ветру реют длинные рыжие локоны.

Длинноногий канатчик с унылым видом сидел на крыльце башни.

— Кто это? — спросил Эндрю.

Арабелла прищурилась, глядя на трос. Издалека ползло в сторону башни пятнышко. Тоже кабина-невеличка?

Нет, не кабина. Под тросом висел человек.

На канатном велосипеде.

Крутить педали не было нужды, его тянул трос. Вот уже можно различить наездника: упитанный, средних лет, с типичным лицом клерка, с проседью в каштановой козлиной бородке и усах. Несмотря на пальто с меховым воротником, он зябко съежился — да и Арабелла кукожилась бы точно так же, доведись ей болтаться на канате в сотнях футах над землей.

Незнакомец достиг площадки, разомкнул замок велосипеда, закатил его на свободный рельс… и, задыхаясь, упал на четвереньки.

— А ведь я зарекался… — прохрипел он, глядя в настил. — На всю жизнь зарекался. Торжественный обет давал!..

До незнакомца вроде не сразу дошло, что он не один. Вот он сел и уставился на Арабеллу и Эндрю.

— А, вы еще здесь. — Мигом взгляд синих глаз обрел деловитую ясность, которая не вязалась с несколько разболтанными движениями.

— Здравствуйте. Вы кто?

— Я собирательный образ… Призрак канатчика, пытавшегося извлечь выгоду из этого несчастного вида транспорта.

Он медленно встал, стряхнул пыль с колен. И, посмотрев на сидевшего под башней вагоновожатого, повысил голос:

— Эй!

Парень поднял голову и сразу же вскочил на ноги, а незнакомец что-то выхватил из кармана и запустил размашистым броском.

Длинная рука вагоновожатого шустро вытянулась, поймала. И вот он держит между пальцами голубиное яйцо, бледное, синевато-зеленое.

Миг — и парень припустил по лестнице башни.

— Нам пора сматывать удочки, — сообщил двойняшкам мужчина, в котором легко угадывался управленец из канатной конторы. — На многих линиях котлы уже не топятся, давление пара на исходе. Городу — экономия антрацита, а нам — риск застрять в этой дыре.

— Он специально яйцо оставил, — догадалась Арабелла. — Знак следовать за нами. А зачем?

Незнакомец вздохнул.

— Я хотел с вами встретиться еще на рынке воздухоплавания, это место лучше подходит для торга. Но прикинул, что у моего юного друга там неизбежно возникнут обычные затруднения и он не сможет задержаться. У вас, ребята, есть то, к чему я совсем не прочь прицениться.

— На газетном рисунке — вы? — Эндрю ужасно хотелось, чтобы собеседник оказался Гиббоном.

Но он, конечно, понимал, что вряд ли перед ними тот самый верхолаз-диверсант.

— Да, но не очень похож, — буркнул он. — Не первый день она меня знала, могла бы и получше изобразить…

— Так это Дульчи рисовала? — До сих пор Арабелла полагала, что автор рисунка — на редкость одаренный художник газеты.

— Ну да… — незнакомец покачал головой. — Этот рисунок мне помог, а как, вы нипочем не догадаетесь. И все-таки мне не по нраву быть смутным привидением. Слишком уж откровенно это говорит о том, какого она была мнения о моей персоне. Ребятки, газету можете оставить себе, а я хочу у вас выменять большой черный электрод. Мне не удалось заполучить прожектор малютки Дульчи, вот и пытаюсь с тех пор собрать его по частям.

Эндрю понял, кто перед ним, и проглотил разочарование.

— Пардо… Вы вернулись.

— Что значит — вернулся? Я и не уезжал никуда, пятнадцать лет кряду управлял воздушным транспортом Северной Метрополии. Уехал только наш друг Гриббинз, отправился на поиски приключений.

— Гриббинз?

— Вам он, вероятно, известен как Гиббон — сей нелепый псевдоним пристал к нему на канатном поприще. Гиббоны, чтоб вы знали, из Старого Света…

— Мы знаем, — грубовато перебил Эндрю.

Пардо, если это и впрямь был он, ничуть не рассердился.

— А если знаете, то наверняка уже поняли, что всей правды о том деле вам не отыскать. Но вы можете получить недостающие подробности от меня. Как считаете, посодействует это нашей сделке? — Он взглянул на башню: там, наверху, бок о бок стояли двое. — Сдается, последнее яичко пришлось очень даже кстати. Богиня — существо капризное, никогда не знаешь, заставит ли ее сменить гнев на милость твое подношение. И все же странно, что так мало яиц.