«Если», 2012 № 01 (227) - [4]

— Ах, да. Конечно.

— У меня есть допуск.

— Какой категории?

— «Секретно».

— Этого недостаточно.

— Хотя бы намекните. Что вам известно?

— Джерри, я и так сказал слишком много. Засекречено даже его существование. Было засекречено. Да неважно.

«Кассандра».

Вернувшись на мыс Канаверал, я предпринял поиски по «Кассандре» и обнаружил, что за все эти годы в Агентстве работало множество женщин с этим именем. А еще уйма Кассандр так или иначе сотрудничала с нами: вели программы, знакомившие детей с космической наукой, помогали физикам НАСА в обработке данных с орбитальных телескопов, редактировали издания, разъяснявшие деятельность НАСА широкой общественности. Они были везде. Просто невозможно, введя любой запрос по НАСА, не наткнуться на какую-нибудь Кассандру.

И все же на самом дне этой кучи — так глубоко, что я едва ее не упустил, — таилась одна-единственная запись: «Проект „Кассандра“, хранилище 27176В, Рэдстоун».

Говорите, такой секретный, что даже его существование держалось в тайне?

Рэдстоун — это Рэдстоуновский арсенал в Хантсвилле, где НАСА хранит ракетные двигатели, частично укомплектованные спутники, приборные панели испытательных стендов и множество прочих артефактов еще со времен «Аполлона». Я позвонил им.

Чей-то баритон уведомил меня, что я связался с хранилищем НАСА.

— Говорит сержант Сейбер.

Я не смог сдержать улыбки, но понимал, что все шуточки насчет своей фамилии он уже выслушал[9]. Я назвался и приступил к делу:

— Сержант, у вас зарегистрировано кое-что под названием «проект „Кассандра“. — Я назвал номер. — Могу я получить доступ к содержимому?

— Одну минуту, господин Коулпеппер.

Ожидая, я разглядывал развешанные по стенам фотографии Нила Армстронга, Лоренса Бергманна и Марсии Бэкетт. Рядом с Бергманном стоял я — кстати, именно он уговорил президента вернуться на Луну. И еще я стоял рядом с Бэкетт — при ее разговоре со школьниками из Алабамы во время турне Центра космических полетов имени Маршалла. Обаяния Марсии было не занимать. Я всегда подозревал, что она получила назначение на «Минерву» отчасти потому, что руководство знало: люди ее полюбят.

— Когда вы планируете приехать, господин Коулпеппер?

— Пока даже не знаю. Может, на следующей неделе.

— Предупредите нас заранее, и все пройдет без задержек.

— Так проект не секретный?

— Нет, сэр. Я как раз просматриваю его историю. Изначально он был засекречен, но по закону об ограниченном доступе к фондам секретность была снята. Уже больше двадцати лет назад.

Мне пришлось пройти еще один тур чествований и пресс-конференций, прежде чем удалось вырваться. Шумиха наконец-то утихла. Астронавты вернулись к своей рутинной работе, важные персоны — к своим обычным занятиям, чем бы они там ни занимались, и жизнь на мысе Канаверал вошла в привычное русло. Я попросил отпуск.

— Ты заслужил его, — дала добро Мэри.

На следующий день, вооружившись экземпляром закона об ограниченном доступе, я отправился в Лос-Анджелес.

— Поверить не могу, — сказал Фрэнк.

Он жил со своей внучкой и примерно восемью членами ее семьи в Пасадене. Внучка проводила нас в свой кабинет — она была кем-то вроде инспектора по налогообложению, — угостила лимонадом и оставила одних.

— Во что вы не можете поверить? Что с проекта сняли секретность?

— Что эта история вообще всплыла. — Фрэнк сел за стол. Я опустился на кожаный диванчик.

— Что за история, Фрэнк? Там действительно был купол?

— Да.

— Значит, НАСА подделало собственные снимки Кассегрена? Чтобы замести следы?

— Об этом мне ничего неизвестно.

— Что же тогда вам известно?

— Нас послали посмотреть. В конце 1968 года. — Он умолк. — Мы опустились чуть ли не на верхушку этой чертовой штуки.

— Еще до «Аполлона-11»?

— Да.

Я сидел совершенно ошарашенный. Но быстро пришел в себя — я не из тех, кого легко пронять.

— Полет был объявлен тестовым, Джерри. Исключительно орбитальным. Все остальное — купол, посадка, все было совершенно секретным. Этого просто не происходило.

— Вы на самом деле добрались до купола?

Он колебался. Ясное дело, всю свою жизнь ему пришлось держать язык за зубами.

— Да, — наконец выговорил он. — Мы прилунились на расстоянии чуть более полукилометра от него. Макс был молодцом.

Макс Доннелли. Пилот лунного модуля.

— И что дальше?

— Помню, я подумал, что русские нас сделали. Забрались на Луну, а мы даже не узнали об этом. Там не было ни антенн, ничего такого. Один лишь большой серебристый купол. Примерно с двухэтажный дом. Без окон. Никаких серпов-молотов. Ничего. Только дверь. Светило солнце. Миссию спланировали так, чтобы нам не пришлось подбираться к нему в темноте. — Он подвинулся в кресле и тут же издал глухой стон.

— Фрэнк, что с вами? — забеспокоился я.

— Колени. Теперь они не те, что прежде. — Он потер правое. Потом снова переместился, на этот раз осторожно. — Мы не знали, чего ожидать. Макс сказал, что эта штука, наверное, очень старая, потому что вокруг не видно следов. Мы подошли к двери. На ней была ручка. Я думал, заперто, но все равно попробовал открыть. Сначала дверь даже не шелохнулась, но потом что-то поддалось, и она распахнулась.

— И что было внутри?

— Стол. На нем скатерть. А под ней что-то плоское. И больше ничего.