«Если», 2012 № 01 (227) - [11]

Если он перед смертью вновь ляжет на артефакт, то, в конце концов, надежда на спасение со стороны какой-нибудь инопланетной цивилизации сохранится. Время работало на Бени, ведь в его распоряжении было все время существования Вселенной. Рассчитывать на спасение уже не стоило. Кто знает, сохранилось ли вообще человечество к этому моменту? А может, оно превратилось в нечто иное?

Нет, если спасение возможно, то его следует ждать от цивилизации, только начинающей космические путешествия и проявляющей любопытство к каждой необычной находке. Возможно, представители этой цивилизации когда-нибудь приступят к изучению голубого гиганта, и на экранах их радаров появится маленькая точка или чувствительные датчики обнаружат излучение артефакта. Возможно, атмосфера их планеты окажется непригодной для дыхания человека, но в ходе его неоднократных воскрешений у этих существ появится возможность испробовать различные газовые смеси, пока они не придут к созданию воздуха. Возможно, потом они, осознав, что Бени тяжко болен, станут лечить его разными инопланетными снадобьями… И тогда он останется в живых. Он будет жить, удивляясь, почему всего секунду назад Элиса помогала ему лечь на артефакт, нежно приговаривая, что любит его, а секунду спустя он стал предметом наблюдения странных неземных существ, которые, вероятно, очень обрадуются, что им удалось сохранить в живых неизвестное существо, найденное ими в космосе несколько столетий тому назад. Инопланетяне наверняка будут ждать от него ответы на свои бесчисленные вопросы. Со временем он выучит их язык и станет жить, жить, жить, черт возьми!..

Да, придется снова улечься на артефакт, но до того нужно оставить память о своем очередном шаге в вечность, ведь это помогло бы следующим его воплощениям понять происходящее.

При слабом свете артефакта Бени принялся искать резец, который уже столько раз использовал для письма. Он должен был находиться где-то на виду, чтобы его можно было легко найти. Наконец он обнаружил его на полу возле стены, там, где еще было свободное место для записей. Это удивило Бени. Каким образом стена могла остаться незаполненной?

Свободное место представляло собой небольшой прямоугольник между мириадами мелких букв, крестиков и звездочек, служащих для отсчета. Каким-то чудом его предшественники оставили это пространство пустым. Скорее всего, таким образом они позаботились о том, чтобы какая-нибудь последующая реинкарнация могла записать здесь сообщение о некоей странности, которая еще никогда раньше не происходила.

Думая об этом, Бени приготовился царапать поверхность металла, но не знал, что же ему записать. Ему пришла мысль изложить свои фантазии о возможном будущем, чтобы разбавить окружающее его безумие хоть капелькой надежды. В левой верхней части пустого прямоугольника уже имелась небольшая метка, оставленная резцом. Бени приложил к ней острие своего импровизированного стилуса и вдруг понял: множество его прошлых реинкарнаций делали то же самое. Кто-то из них поставил здесь метку, чтобы начать писать — возможно, изложить те же мысли, которые сейчас пришли ему в голову. Почему же они так ничего и не написали?

Бени отвел резец от стены и аккуратно положил его туда, где взял.

— Не мне нарушать традицию, — произнес он.

Сам не зная почему, он направился к артефакту. Пристегнул ножные и ручные зажимы крепления к аппарату Чужих и приготовился к смерти. На стенах оставалось еще много непрочитанных строк, но для него это уже не имело никакого значения.

Однако прежде, чем умереть, Бени пришлось долго ждать, и все это время он вопил от боли, рискуя порвать голосовые связки. К счастью, время от времени он терял сознание, а один раз ему даже приснился сон.

Ему снилось, что он опять сидит с Элисой в одном бендезийском ресторанчике, хозяином которого был весьма симпатичный толстяк.

Они тогда ели гороховый суп с овощами, и он сообщил Элисе, что на самом деле в супе не горох и даже не овощи, а яйца местного животного. От удивления она на секунду перестала жевать, но потом, улыбаясь, еще энергичнее заработала челюстями, словно желая показать, что астронавтам все нипочем.

Однако теперь во сне все было не так. Рядом с Элисой сидел еще и Сесар, и Бени не стал открывать тайну горохового супа. Вместо этого он, плача, забормотал, что очень рад быть рядом со своими друзьями в Бендезии, а не в уборочном отсеке со мхом и инопланетным артефактом, но Сесар, не обращая на него внимания, принялся целовать Элису.

Тут Бени проснулся, убедился, что все еще лежит на инопланетном артефакте, за много световых лет от Бендезии, — и обессиленный вновь заснул. На этот раз мертвым сном. Сном мертвеца…

Пока он был мертв, то не мог видеть, как голубоватый свет артефакта слегка усиливается, восстанавливая ткани человека на основе первой копии, которая каким-то образом сохранялась в блоках памяти аппарата.

И еще Бени не мог слышать приглушенные постукивания и быстрый бег лапок насекомого, которые доносились извне, нарушая могильную тишину отсека.

Вряд ли это были инопланетяне.

Перевел с испанского Владимир ИЛЬИН

Норман Спинрад