«Если», 2011 № 12 (226) - [25]

Захаров хотел было вырваться, но вдруг напрягся и словно оцепенел. Кожа в месте контакта с пальцами Гордина резко потемнела. Петьку начал бить озноб, он трясся и не мог выдавить ни звука.

— Еще раз поднимешь руку на женщину, — с расстановкой проговорил Гордин, — накажу по-крупному.

Он отпустил Захарова, и тот мигом обмяк, упав на колени. Взгляд его слегка прояснился, став испуганным и затравленным.

— А ты кто такой? Наказывать он собрался! — крикнула пришедшая в себя Зинка вслед Гордину. — В чужой-то дом…

— Хороший ведь парень был. В техникум поступил, учился, — вздохнула Васильевна, когда Гордин вернулся во двор. — На выставках разные диковинки показывал, в газете даже печатали.

— А что потом?

— Да выгнали. Что-то они там натворили с дружками. Какое-то радио подпольное провели, песни крутили, я не знаю. Ну, он тут помыкался, устроился было в Рембыттехнику после армии… а потом так и покатился. Теперь у Зинки на шее сидит. Я его трезвым давно не видала. Э-эх…

Васильевна взяла таз с овощами и ушла в дом. Гордин взглянул на двор Захаровых. Там уже было тихо.

* * *

Гордину удалось отдохнуть у себя не более двадцати минут, как в дверь постучалась Васильевна.

— Там к тебе пришли, — сообщила она со странной интонацией.

— Кто?! — он невольно заговорил вполголоса.

— Да Зинка. Прознала, что ты доктор, — извиняться прибежала.

— А, Зинка… — Гордин расслабился и усмехнулся. — Вот так взяла — и прознала.

Он прошел к калитке, где его ждала взволнованная Зинка. На ее лбу красовалась свежая ссадина — след от полена.

— Вы уж простите, сорвалась я, дурочка, нервов никаких не хватает, — с ходу затараторила она. — Аж неудобно перед вами, извините меня.

— Ничего, бывает, — махнул рукой Сергей.

— Этот же, черт мой, Петька, как бельма зальет — света белого не видит, — соседка приложила руки к груди. — Что хошь с ним — то и делай, хоть привязывай. С работы выгнали, так он телевизоры соседям за бутылку чинит. Хоть бы вы ему таблеток каких выписали, чтоб у него от водки кишки заворачивались.

— Таблетки… — Гордин вдруг задумался. — Хм… А где он сам-то?

— Да у себя он, спать завалился. Я ему стопку, так и быть, наплескала, а то ж никакого терпения нет.

— Ладно, — Гордин вздохнул. — Пойдемте, гляну…

— А чего на него глядеть — дрыхнет пьяница, вот и вся картина.

— Пойдемте, пойдемте…

* * *

Небольшой сарайчик Захарова был превращен в любительскую радиотехническую мастерскую — здесь нашли свое место приборы, паяльники, блоки от электронной аппаратуры.

Сам Захаров спал на скамейке, наполовину свесившись. Гордин сел перед ним на корточки, разглядывая.

— У вас есть водка? — спросил он у Зинки.

Та нахмурилась, глянула с подозрением.

— А зачем водка-то? То же, что ли, решил принять для храбрости?

— Мне чуть-чуть, — усмехнулся Гордин. — Вот буквально…

И он показал пальцами, сколько нужно водки — действительно, совсем немного. Зинка сокрушенно покачала головой и отправилась в дом.

Гордин решил подождать ее во дворе.

Зинка вернулась не в духе, она явно по дороге сама себя «завела». С грохотом поставила на летний столик ополовиненную бутылку, стакан, тарелку с нарезанными помидорами. Посмотрела на Гордина уже с почти откровенной неприязнью.

— Ай, спасибо! — широко улыбнулся Сергей.

Взяв бутылку, он плеснул себе на руки и тщательно растер. Затем нацедил в стакан — буквально несколько капель.

— Я сейчас, — сообщил он хозяйке. — Здесь меня подождите, хорошо?

Зинка с озадаченным видом взяла бутылку, посмотрела ее на просвет, понюхала. Наконец пожала плечами и вернула на место. Гордин вскоре вернулся.

— Завтра спиртное от него подальше уберите, — сказал Сергей. — А я забегу после обеда, посмотрим, что да как.

Уходя, он тайком улыбался. Зинка же, не найдя слов, лишь развела руками — она решительно не понимала, что происходит.

* * *

— Спасибо вам, Сережа. Маме сразу лучше стало — я вижу.

Оксана улыбнулась Гордину и неловко пожала ему руку.

— До обеда пусть полежит, — сказал он, закрывая за собой калитку. — Потом можно немного походить. Но никаких тяжестей, никакого огорода. А я еще загляну.

Гордин вышел на центральную улицу, испытывая всего лишь небольшое утомление. Сеанс с матерью Оксаны прошел на удивление легко, но при этом эффективно. Было бы время — долечить ее удалось бы даже без помощи специалистов из областной больницы.

Но времени уже почти не было.

Сергей вдруг увидел Даньку. Тот шел по улице и тащил за собой тележку с набитым мешком, граблями и лопатой. Сзади шла радостная мать — баба Нюра.

«Запрещено! Не подходи! Не положено!» — привычно бормотал Данька под нос. Он был серьезный и сосредоточенный, исполненный чувства важности своего дела.

— Радость-то какая, — говорила посветлевшая баба Нюра, встречаясь взглядом со знакомыми. — Сыночек… Помощник у мамки теперь!

— Баб Нюр! — кричала продавщица из киоска. — Что, и твой за ум взялся?

— Так это… — старая мать едва не плакала. — Помощник у меня! Сам сегодня встал, сам говорит: «Дай, мамка, я потяну, тебе тяжело».

— Ну, дай Бог! — улыбнулась продавщица.

Данька вдруг заметил Гордина, засмеялся.

— Дядька, привет! Я самый сильный! Дашь еще таблеток?

— Дам! — Сергей помахал ему рукой. — Заходи!