«Если», 2010 № 06 (208) - [102]

Среди наших рекламодателей было много иностранных авиакомпаний и отелей, от «Люфтганзы» до «Мариотта». Многие из них предпочитали платить за рекламу авиабилетами и бесплатными номерами в гостиницах. Ведь в самолетах и гостиницах всегда бывали свободные места. Не воспользоваться этим было бы глупо, и мы облетали весь мир, от Новой Зеландии до Исландии.

Но всему на свете приходит конец, и в 2002 году и жена, и я — оба уже весьма пожилые люди — почувствовали, что больше не можем работать в прежнем ритме. Да и газетно-журнальный рынок был уже перенасыщен. И мы, скрепя сердце, попрощались с нашими читателями.

Когда мы закрыли наш журнал «Путеводитель по России», мне было уже 77 лет и казалось, что больше я никогда не напишу ни слова — слишком много я их уже написал. Но из так называемого «заслуженного отдыха» ничего не получилось. Старая лошадь, наверное, тоскует порой по привычной упряжи. Писательский зуд не давал мне покоя. И в один прекрасный день, мысленно проверив, помню ли я еще таблицу умножения, и обнаружив, что помню даже, сколько будет семь на восемь — что я и в молодые годы знал не очень твердо, — я сел за новую повесть. Так появился «Брат мой ящер». За ним последовали «Смертельное бессмертие», «Ангел смерти подает в отставку» и «Предсказатель». Но поток времени необратим. В 2010–м мне исполнится 85.

Боюсь, не все замыслы удастся осуществить. Так родился необычный по форме текст — рецензия на неопубликованный роман. Кстати, подобный прием использовали в свое время Г.Гуревич и С.Лем.

Не мне судить об этих моих последних произведениях. Но в одном я уверен: меня стали больше волновать вопросы этики, религии. Разумеется, это не трактаты — я всегда старался писать так, чтобы читателю было интересно, — но по сравнению с моими более ранними вещами в них, наверное, стало чуть больше печали.

Код Марии

Некоторое время назад мне позвонили из издательства, которое напечатало отдельной книжкой несколько моих давних повестей, а в другом сборнике даже одну совсем недавнюю, и попросили высказать свое мнение о рукописи, которую они с моего разрешения хотели бы мне прислать. Какая-то совсем юная, судя по голосу, сотрудница объяснила, что фамилию автора они с титульного листа убрали, дабы мне легче было бы вынести свой приговор.

Конечно, сказала она, они бы могли переслать мне рукопись по электронной почте, но, наверное, для меня более привычен машинописный экземпляр. В голосе ее мне почудилась легкая усмешка: да он, бедняга, наверное, и компьютером-то пользоваться не умеет. Что делать, возраст учит быть не слишком обидчивым. А смиренным легче всего становиться тогда, когда ничего другого и не остается. Не случайно процент верующих среди стариков выше, чем у молодых, ведь смирение — основа веры.

Давно я уже не писал так называемых «внутренних» рецензий, с далеких советских времен, и даже подивился, что мое мнение вдруг заинтересовало издательство. Конечно, приятно было бы решить, что редакторов привлек мой опыт, но я-то знаю, что стариковский опыт давным-давно никого, кроме разве что самих стариков, не интересует. По крайней мере, с тех пор как появилось книгопечатание…

Ну да ладно, не так уж в конце концов важно, по каким именно причинам мне хотели прислать эту рукопись. Может, им и впрямь захотелось услышать чье-то мнение о ней, а может, просто так у них полагается. Так или иначе, спасибо издателям и за это. Ну, а то, что фамилию автора они от меня утаивали, что ж, это вполне разумно.

Пока я неторопливо рассуждал сам с собой на эти абстрактные темы, курьер из издательства привез увесистую рукопись под названием «Пятое Евангелие — Евангелие от Марии», и я погрузился в чтение. Которое, в конце концов, и превратилось в эту рецензию.

Любопытно, что в последнее время литераторы, пишущие в разных жанрах, все чаще используют в своих произведениях религиозные темы как на Западе, так и у нас. То ли они проявляют большую толерантность и распахивают еще недавно запретные территории, то ли тридцать веков иудаизма и двадцать веков христианства — это неистощимый кладезь тем и сюжетов, и этических, и приключенческих. Самый напрашивающийся пример — это, разумеется, «Код да Винчи» Дэна Брауна, в котором густо перемешены предположения о браке Иисуса Христа и Марии Магдалины с самыми невероятными стрелялками, догонялками и страшилками.

Боюсь, что и автор «Пятого Евангелия» оказался под влиянием этого бестселлера, хотя, конечно, пытается изо всех сил не походить на Дэна Брауна.

Но начнем с краткого пересказа сюжета рецензируемой рукописи. Московский историк Елена Корешкова, которая за последние двадцать лет приобрела большой авторитет в кругах библеистов, то есть ученых, занимающихся изучением Библии и библейских сюжетов, получает по электронной почте письмо от своей хорошей знакомой — профессора Иерусалимского университета Циппи Шарет. Та просит ее срочно приехать в Израиль в связи с важной находкой, которую ей посчастливилось сделать.

В Москве глубокая осень, серое, постоянно набухшее, тяжелое небо, кажется, вот-вот провалится на землю, слякоть под ногами, бесконечные пробки заставляют задуматься о смысле жизни. Елена включает компьютер, с помощью поисковой системы Яндекс находит прогноз погоды на неделю в Иерусалиме и тяжело вздыхает при виде двадцати пяти градусов тепла и солнца. К тому же теперь для поездки в Израиль и визы не требуется, и она отправляется к коллеге-библеистке.