«Если», 2009 № 06 (196) - [28]

Два дифференциальных усилителя в тиаре будут передавать сигнал ЭОГ на следующее устройство — а эту штуковину нам не придется миниатюризировать. Она называется аналого-цифровой преобразователь. АЦП будет постоянно измерять уровень входного сигнала ЭОГ, пять тысяч раз в секунду, и преобразовывать слабое меняющееся напряжение в последовательности цифр. Пока эти цифры ничего не значили. Я намеревался это изменить.

Используя ортографические проекции, разработанные программами автоматизированного проектирования на компьютере Грега, мы с Лорен сплели сетку из моноволокна, повторяющую контуры тела Сары от шеи и ниже. Горизонтальные и вертикальные нити сетки пересекались через пять сантиметров, образуя нечто вроде плотно облегающей тело рыбацкой сети. Пересекающиеся нити образовывали трехмерную решетку, форма которой повторяла все поверхности тела Сары. На спине имелась застежка-молния, поэтому Сара могла расстегнуть сетку, а потом надеть ее или снять. На каждом пересечении решетки — кроме тех, что располагались на пятках, — мы установили микропроцессор. Вся поверхность тела Сары была нанесена на карту, а каждый квадратик решетки получил кодовое обозначение: ПП-07 — для правого предплечья, ЛБ-13 — для левого бедра и так далее. Спроецированные на двумерное пространство монитора компьютера Грега, большая часть этих компонентов решетки приняла форму, лишь отдаленно напоминающую квадраты.

Одну из комнат лаборатории я объявил запретной зоной для всех, кто не участвует непосредственно в проекте по наноткани. В этой комнате Сара разделась до белья. Пока Лорен помогала ей облачиться в сетку, я невольно отметил, что тело Сары несколько изменилось с того времени, когда я в последний раз видел ее обнаженной. Три года назад ей не требовался бюстгальтер… но время и сила тяжести взяли свое, и груди начали обвисать. Однако справедливости ради я вынужден был признать, взглянув на свой растущий животик, что все эти три года — а именно столько времени миновало с тех пор, когда она видела обнаженным меня, — Сара поддерживала форму, а я — нет. Она все еще была прекрасна, и сейчас, когда она стояла, облаченная в сетку из моноволокна с интегральными микросхемами, поблескивающими наподобие высокотехнологичных цехинов на всех холмах и долинах ее тела, я подумал, что Сара похожа на некую кибернетическую богиню.

Сара надела тиару и замерла, пока мы с Лорен настраивали оптические кабели у нее над глазами. АЦП стоял неподалеку, настроенный на частоту передатчика ее ЭОГ.

Теперь началась самая тяжелая часть работы — тяжелая потому, что требовала много времени и не имелось никакой возможности ускорить этот этап процесса. Нам предстояло записать сенсорные реакции Сары на каждый из 237 образцов различных тканей. Мы разложили кусочки тканей на полу. Сара по очереди прикасалась к каждому, ощущая кончиками пальцев текстуру и плотность ткани, а микросхемы в это время регистрировали гальваническую реакцию ее кожи. Одновременно мы записывали изменения ЭОГ в ее глазах с помощью дифференциальных усилителей в тиаре. Затем мы стали прикладывать случайно выбранные кусочки тканей к коже Сары в случайно выбранных квадратиках нательной сетки, прижимая их с разным давлением, и записывали разность электрических потенциалов. Кусочек бархата, плотно прижатый к правой подмышке, ощущался совершенно иначе, чем тот же бархат, которым легко провели по внутренней стороне левого бедра. Тело и разум Сары выдавали разные сенсорные реакции для каждой ткани… и ее реакция менялась, когда ткань перемещалась по телу или когда давление увеличивалось или уменьшалось. В идеале мне хотелось испытать каждую из 237 тканей в каждом квадратике ее нательной сетки и при шести уровнях давления, записывая гальваническую и ЭОГ-реакцию Сары на каждом уровне. Но у нас не было времени на такое количество комбинаций. Сара испытала большую часть тканей на самых чувствительных участках тела, и я надеялся, что мы сможем экстраполировать измеренные значения на остальные участки ее тела.

Потом Сара упомянула нечто такое, о чем я не подумал: на ее реакцию на кусочек ткани влияют не только тактильные ощущения, но и запах ткани. Пока Сара одевалась, я велел Грегу и Лорен встроить электроэнцефалографические рецепторы в ее тиару, чтобы записывать обонятельные реакции Сары. Затем она снова перебрала кусочки тканей, концентрируясь на запахе каждой, а тиара в это время записывала ее реакции и передавала их в аналого-цифровой преобразователь.

Пиарщики Маккоркиндейла в этом году запланировали проведение банкета в одном аристократическом отеле. Я велел Грегу раздобыть план банкетного зала и прилегающих помещений, чтобы мы смогли заранее подумать, где установить АЦП и источник питания для всей электроники. Нам требовалось такое место, где их никто не увидит до триумфального появления Сары.

Времени оставалось все меньше…

* * *

— Есть минутка, Нат? — спросила Лорен, когда я вышел из проекционной комнаты.

— Минута — это все, что у меня есть, — ответил я, закрывая дверь проекционной. Обычно мы использовали ее для показа фильмов или видеозаписей во время отчетных совещаний работников лаборатории. Сейчас я реквизировал ее для проекта по наноткани. Там сидел Грег с видеомагнитофоном, выводя на экран видеозапись, которую они подготовили вместе с Лорен, — ортографические проекции всех рукавов, боковин, воротников и прочих деталей всех платьев, юбок и аксессуаров из нашей базы данных, причем каждое изображение выводилось на долю секунды. В темной комнате тиара Сары регистрировала ее подсознательные реакции и движения глаз, перед которыми мелькало изображение за изображением. Рядом пристроился АЦП — что-то похмыкивая и пощелкивая, он терпеливо записывал реакцию Сары на каждую увиденную картинку. Закрывая дверь и оставляя Сару в темноте, я услышал, как она пробормотала: