«Если», 2008 № 02 (180) - [94]

Клэр молча провожала их взглядом. Она ничего не могла сделать.

Если она выведет на корпус новых, их снова стряхнут, а запасы ботов были весьма ограничены.

Эрма ничего не сказала. Они пытались следовать за несколькими ботами, но тщетно. Спасти удалось только двух. Корпуса их смялись от столкновения.

— Странно. Нападавший, похоже, вынул из них управляющий блок.

— Думаю, они нас изучают, — Клэр нахмурилась.

«Серебряный люггер» какое-то время просто несло течением, а стая живых космических кораблей скользила рядом, словно патруль — карандаши, паруса, пушистые сферы ядовито-оранжевого цвета. Они были осторожны. Ни одно существо не попыталось проникнуть в корабль через порты на корпусе.

— Предлагаю посмотреть на планету поближе.

— Я хочу найти червоточину. Если оказалась на вечеринке в незнакомом месте, в первую очередь ищи выходы. Я выучила это еще в школе.

— Развивая твою метафору, на эту вечеринку нас совсем не звали. Местные жители, кажется, дают нам это понять.

— Давай оторвемся от них. Ускоряйся и улетай прочь, давай просканируем планету. А затем вернемся к водородной колонне и будем искать червоточину.

— Звучит неплохо. Я ускоряюсь.

Стая начала отставать. Они могли разворачивать паруса и собирать больше солнечного света, может, они даже умели кататься в водородных ветрах, но «Серебряный люггер» обгонял их на целые минуты.

— Пока мы готовимся — вернее, пока ты готовишься, — давай-ка пораскинем мозгами. Почему червоточина оказалась в этой газовой колонне?

— Думаю, ее туда затащило. Так же, как ее противоположный конец, который мы нашли в солнечной короне. Если кто-то и разрабатывал транспортную систему, использующую червоточины, он вряд ли захотел бы поместить выходы в таких местах.

— А кто же их туда поместил? Кто здесь главный?

— Дай угадаю. Кто-то, кто не хотел, чтобы этими червоточинами пользовались.

— Ага, это утверждение меняет наше представление о червоточинах на диаметрально противоположное.

— Но любой, кто захотел бы избавиться от червоточины, просто бросил бы ее в звезду.

— Тогда тебя зальет раскаленной плазмой.

— Точно. А если бросить оба конца возле звезд, то звезды будут подкармливать друг друга. Если одна будет получать ту массу, которую потеряла другая, это приведет к изменению в их свечении. Твоя идея ясна. Похоже, хорошего способа избавиться от червоточины не существует…

— Значит, эта система предназначена для ограниченного использования, — Клэр щелкнула пальцами. — Кому здесь это могло понадобиться?

— Думаю, речь идет не о космической форме жизни.

— Хм… Хотя, может, они как-то с этим и связаны.

Корабль поворачивался, все системы работали на полную мощность. Клэр видела, как на диагностических панелях вспыхивают новые команды. Эрма знала свое дело, она умела быстро оценивать ситуацию и ориентироваться в незнакомых условиях. Но в полностью новом мире? Нелегкая задачка для корабля, предназначенного для вынюхивания астероидов с рудой.

Клэр наблюдала за тем, как из своих укрытий выдвигались телескопы, словно расцветали астрономические цветы. Линзы поворачивались и фокусировались, будто целая батарея глаз.

— Я начинаю обзорный осмотр планеты. В полном спектре. В атмосфере есть очевидные признаки жизни. Я могу разглядеть поверхность в инфракрасном свете, но облачный покров очень толстый. Океаны, континенты, достаточно большие шапки полярных льдов. Наблюдаются незначительные радио- и микроволны. Похоже, что здесь… подожди…

Клэр сдвинула брови. Эрма очень редко делала паузы в разговоре. Программы никогда не использовали слова для заполнения речевых пауз, всякие «хм» и «ах». Но чтобы программа совсем замолчала? Это внушало беспокойство. Пауза затянулась. На экранах ничего не возникало.

— У меня… только что был… необычный опыт.

— Я заметила.

Еще одна пауза.

— Нечто… позвало меня.

— Привет? — догадалась Клэр.

— Что-то вроде того… только глубже, с несколькими параллельными нитями разговора, за которыми я не смогла уследить.

— На каком языке?

— В этом вся странность. На моем.

— Э… на английском?

— Я не думаю теми же простыми, двусмысленными терминами, что и ты. Конечно, я знаю, что твои внутренние системы не употребляют эти «слова», которые вы произносите ртом. Ваш мозг устроен гораздо тоньше и совершеннее. Нет, моя операционная система использует сложные комбинаторные нотации. Они позволяют передавать в пакетах множество разных значений. Думаю, так поступает каждый высокоразвитый разум, потому что это эффективно. И сообщение, которое я получила, было сформировано именно таким образом, подтверждая мои догадки.

Клэр моргнула.

— Но кто бы его ни послал, это был чужой. Как они узнали… Ох. Боты.

— Я не подумала об этом, но… да, наверное, они получили информацию из ботов.

— И провели реинжиниринг… ух ты. Они сделали это за несколько минут.

— Да, именно «ух ты». Это словосочетание компактно, как и сигналы в некоторых потоках, которые я обрабатываю. Но в большинстве своем они не такие. Это очень странный разум.

— Поверю тебе… хм… на слово. И что же говорит эта умная штука?

— Что мы должны уйти. Не приближаться к ним.

— А «они»… это кто?

— Они говорят, что это относится ко всей планете. Объединение разумных существ и биосферы — наилучший способ выразить подобный симбиоз в словах.