«Если», 2008 № 01 (179) - [18]

И как раз на границе обширного темного пространства — тени Энкантадо — Бьянка заметила, что плывет над зеленой плоскостью, вырезанной в джунглях в неправдоподобном геометрическом порядке. Безусловно, это были здания — с кляксами дыма над трубами.

— Фрай… — позвала она.

Но тут деревушка — или что еще там было внизу — исчезла, укрывшись за следующим горным кряжем.

— Что такое? — спросил Фрай.

— Я видела… мне показалось…

— Людей? — спросил Фрай. — Вполне возможно.

— Но я полагала, что на Небе нет местных разумных обитателей. Кто они?

— По большей части люди, — сказал Фрай. — Дикари. Беженцы. Многие выращивают наркотические растения. Пять поколений сбежавших преступников, их дети и дети их детей. — Естествоиспытатель пожал плечами. — Время от времени, когда Консилиум начинает разыскивать какого-то определенного человека, стражи устраивают рейд, исключительно для проформы. В остальное время они перепродают наркоту и спят с их женщинами. По сути, поселенцев никто не трогает.

— Откуда они здесь взялись? — не унималась Бьянка.

— Отовсюду, — пожал плечами Фрай. — Люди уже давно освоили этот сектор космоса. Здесь застревают надолго. На Небе оседают те, кому некуда деваться. И больше некуда падать.

Бьянка тряхнула головой и ничего не сказала.

Лагерь браконьеров на восточном склоне Энкантадо оставался невидимым до тех пор, пока они не оказались совсем рядом: от наблюдения со спутников лагерь защищали слои камуфляжной проекционной сетки. Вблизи она казалась плоской, и ее искусственное происхождение не оставляло ни малейшего сомнения, но только после того как анемоптер прошел сквозь проекцию, показался сам лагерь: аккуратная просека в километр шириной и три километра длиной, простирающаяся от нижних склонов спинного плавника до крутого обрыва, каковым оказался бок заратана. Неподалеку от края, в одном из углов, находилась небольшая группа сборных бунгало; но в первый момент у Бьянки возникло ощущение, что большая часть просеки не используется.

Потом она заметила участок красной земли, а на ней — отпечаток громадного туловища.

Бойня под открытым небом.

— Небо — рай для бедняков, мисс Назарио, — сказал Валадез, обернувшись через плечо.

Приземистому боссу браконьеров было около пятидесяти, его волосы все еще оставались черными, оливковая кожа, покрытая мелкими шрамами, потемнела от загара. Он говорил на сочном испанском диалекте, с которым Бьянка никогда прежде не сталкивалась — со звучными гласными, и даже «х» произносил с таким же призвуком, как Бьянка «дж»; а его «дж» получались теплыми и текучими, будто в Аргентине.

Примерно половину браконьеров составляли люди, но лишь Валадез свободно говорил по-испански; остальные пользовались небесным диалектом арабского. Валадез владел и арабским, причем даже лучше, чем Бьянка, но у нее возникло ощущение, что он выучил его уже в зрелом возрасте. Если у него и было имя, сообщать его Бьянке он не стал.

— На Небе есть вещи, которые хотели бы заполучить чужеземцы, — продолжал Валадез. — Но у народа Неба нет ничего, что могло бы кого-нибудь заинтересовать. Компании, добывающие глубокий воздух, кое-что платят. Однако по большей части люди живут на подаяния Консилиума.

Все четверо — Валадез, Бьянка, Фрай и фириджа Исмаил, который был не только пилотом анемоптера, но и слугой, и партнером, и телохранителем, а возможно, исполнял все эти функции одновременно — поднимались вверх по склону над лагерем браконьеров. Под ними рабочие (часть из них были людьми, часть фириджа, ну и горстка разных других видов) устанавливали оборудование: мобильные системы, которые вполне могли использоваться в строительстве, трубы и цилиндрические контейнеры, напоминающие пивоварни или нефтеперегонные заводы.

— Я это намерен изменить, мисс Назарио, — Валадез снова посмотрел через плечо на Бьянку. — На других мирах есть люди, — вроде народа Исмаила. — Он махнул в сторону фириджа. — Им нравится идея существования на парящем острове, и они готовы платить за это деньги. — Он обвел рукой лагерь и занятых делом рабочих. — С этими деньгами я смогу вывести своих парней из жалких городков на сферических станциях Неба и подъемных гондолах. Я дам им инструменты и научу убивать зверей. Чтобы остановить меня, Консилиум нанимает тех же самых парней, раздает им винтовки и учит убивать.

Браконьер замолчал и, засунув руки в карманы, резко повернулся к Бьянке.

— Скажите, мисс Назарио, неужели одно хуже другого?

— Я здесь не для того, чтобы судить вас, мистер Валадез, — ответила Бьянка. — У меня своя работа.

Валадез улыбнулся.

— Совершенно верно.

Он повернулся и снова зашагал вверх по склону. Бьянка и фириджа последовали за ним. Фрай немного отстал. Тропа петляла между незнакомых деревьев, темных, низкорослых с воскообразными иголками; потом они уступили место более высоким собратьям, и Бьянка могла бы поклясться, что среди них попадаются настоящие сосны и ели. Она глубоко дышала, наслаждаясь горным ветром после неприятных машинных запахов, после кишащих людьми трущоб «Переменного Меридиана» и затхлого воздуха кораблей и анемоптеров.

— Здесь пахнет, как дома, — заметила она. — Почему?