«Если», 2007 № 08 (174) - [79]

Винкас сокрушенно покачал головой.

— Действительно, — подтвердил он, — вчера вечером один из медяков у меня в кармане довольно сильно нагрелся без всякой видимой причины.

— Вот видите! Кроме того, уже сегодня, перед началом Состязания, я успел навести справки, и мне сообщили, что в городе имели место несколько случаев, когда медные монеты оказывались неожиданно горячими.

— Видите ли, уважаемый мастер-распорядитель, мне представляется, что в этой истории, если она верна, есть по крайней мере одна логическая неувязка. Дело в том, что когда я встретил Кирстану, он шел из Зен-Лу. Кто мешал ему самому запустить в обращение свои отравленные монеты? Почему ему непременно нужно было делать это через меня?

Над этим вопросом лама размышлял довольно долго, но зрители, как ни странно, сидели тихо.

— Вы прибыли в город только вчера вечером, — проговорил наконец лама. — Вероятно, магический яд, как вы изволили выразиться, был достаточно быстродействующим. И если бы эффект начал проявляться, пока Кирстану еще был в городе, мы могли бы задержать его и потребовать гм-м… противоядия. А это, несомненно, не входило в его планы.

— Но если бы Кирстану остался в городе, его бы никто не заподозрил!

— Прошу вас, почтенный мастер, вернитесь на место. Близится зима, дни стали совсем короткими, поэтому у нас нет времени обсуждать вопросы второстепенной важности. Нам придется поторопиться, чтобы завершить Состязание до темноты. Вот что я предлагаю: пусть каждый, кто имеет хоть малейшие магические способности, — за исключением, разумеется, четырех оставшихся мастеров, претендентов на Приз, — приостановит действие всех своих личных заклинаний, кроме тех, которые имеют, так сказать, косметический эффект. Как только мы освободимся от внутренней магической энергии, враждебная магия утратит над нами власть.

Винкас подумал, что план ламы имел бы куда больше шансов на успех, если бы затрагивал и «косметические» иллюзии, но ему было ясно, что от людей нельзя требовать слишком многого. Ведь даже сам мастер-распорядитель оказался не чужд обычного человеческого тщеславия.

Тем временем по толпе пронеслась волна изумленных восклицаний — это лама Го внезапно сделался еще выше ростом и еще представительнее.

— Неужели кто-то из вас настолько глуп, что не понимает всей необходимости подобного шага?! — прогремел он, но никто не отозвался. Даже если кто-то и не понимал хода мыслей ламы, готовых признаться в этом не оказалось.

— Подумайте вот над чем, — продолжал лама, воодушевляясь. — Зараженные монеты уже натворили немало вреда, и эта беда слишком велика, чтобы причиной ее могло быть обычное заклинание, наложенное на несколько металлических кружочков. Откуда же монеты черпают дополнительную энергию?

Ответом ему снова было молчание. Возможно, все слушатели просто посчитали вопрос риторическим, однако у ламы сделалось такое лицо, словно перед ним была кучка нерадивых школяров.

— Думайте, думайте, шевелите мозгами! Неодушевленные предметы не могут питаться энергией Пагмаса, следовательно, они используют и перенаправляют магическую энергию наших же заклятий! Если мы приостановим их действие, источник энергии иссякнет, и магия Кирстану потеряет силу. Я уверен: мы все готовы принести эту маленькую жертву ради достойного завершения нашего Состязания!

Лама немного помолчал, словно давая желающим возможность возразить, однако пауза вышла довольно короткой. Уже через секунду он удовлетворенно кивнул бритой головой.

— Я вижу, все согласны, а раз так, пусть те, кто владеет магией, остановят свои личные заклятия.

И лама пристально уставился на толпу. Зрители преданно взирали на ламу, но ничего не происходило.

— Ну!.. — проговорил он. — Давайте, действуйте! Раз! Два! ТРИ!

Ни один маг не нуждался в специальных инструкциях относительно того, как прекратить действие заклинания. Это умение каждый начинающий волшебник усваивал чуть ли не в первую очередь — для этого ему достаточно было один раз побывать во мраке по ту сторону реальности и обнаружить, что она населена хорошо различимыми и, возможно, даже осязаемыми чудовищами.

— По крайней мере, старина Пагмас получит небольшую передышку за Аллах ведает сколько столетий, — проговорил кто-то за спиной Винкаса.

Благодаря усиленному джинном зрению старый мастер хорошо видел, как вокруг магов появились извилистые, словно короткие молнии, искрящиеся ветви. У каждого они были своего цвета и светились с разной силой, однако довольно скоро их блеск погас. Потом очень ненадолго интенсивность постоянных иллюзий резко увеличилась, и большинство присутствующих магов на короткое мгновение превратились в сверхъестественных красавцев и красавиц с тонкими, аристократическими чертами. Даже самый воздух над поляной сделался прозрачным и свежим, как ранним утром в Гималаях, а над сценой возникли остатки украшений Такаты — повисшие в воздухе яркие драпировки в виде гигантских крыльев бабочек и павлиньих перьев. Они красиво колыхались, словно развеваемые легким ветерком, но все это продолжалось очень недолго. Уже через несколько мгновений безупречно благородные лица и фигуры трансформировались в нечто более банальное или, во всяком случае, более привычное, а все прочие иллюзии расплылись, превратившись в некое неопределенное свечение, которое заполнило парк, словно туман, окрасив небо в жемчужно-серый цвет.