«Если», 2007 № 02 (168) - [27]

— Да, Уолт и трое его сотрудников действительно подчиняются мне, но что они могут предпринять против всего города? Там, в парке, собралось по меньшей мере четыре сотни человек…

— Послушайте, что я вам скажу… — Капитан прищурился. — В моем распоряжении есть реальная сила — двести хорошо вооруженных солдат, которые выполнят любой мой приказ, не задумываясь. Десять минут назад они окружили парк. Стоит мне сказать слово, и солдаты начнут массовые аресты. Можете мне поверить: для бунтовщиков — сколько бы их ни оказалось — у нас найдется подходящее место. Так что решение за вами, господин мэр.

Ни Том, ни другие члены городского совета не ожидали от Гротона подобного ультиматума. Не мудрено, что они растерялись.

— Но там, в парке, не только бунтовщики, как вы их называете… Там женщины, старики, дети, — проговорил Том. — Нельзя допустить, чтобы ваши солдаты начали избивать всех подряд. В конце концов, эти люди ничего не делают, только высказывают свое мнение.

— У них было три с половиной месяца, чтобы высказать свое мнение. Теперь поздно.

— Высказать свое мнение никогда не поздно, — возразил Том.

На мгновение их взгляды скрестились, словно мечи. Казалось даже, что от стены к стене прокатился негромкий звон — звон клинков. Потом Гротон сказал чуть более спокойно:

— Ничего не понимаю!.. Ведь вы с самого начала знали, зачем мы сюда прибыли и что вас ждет. Я не лгал вам, не пытался ввести в заблуждение, я говорил только чистую правду. Я старался, изо всех сил старался максимально облегчить вам переезд, я шел на такие компромиссы и уступки, которые заставили мое начальство усомниться в моей профессиональной компетенции, но вы продолжаете сопротивляться, продолжаете протестовать. Где же логика? Где элементарная благодарность?!

— Дело не в вас, капитан, — проговорил Том примирительно. — Лично к вам у нас нет никаких претензий. Пожалуй, можно даже сказать, мы вам благодарны. Дело в другом… В справедливости!

— Справедливость!.. — Капитан Гротон беспомощно пожал плечами. — Что такое справедливость? Мираж. Фантазия. То, чего никогда не было и не будет. Скажите, считаете ли вы несправедливым землетрясение? Стали бы вы устраивать марш протеста, если бы на вас двигался ураган?

— Ураганы, землетрясения и прочие стихийные бедствия не несут ответственности за те беды и страдания, которые они способны причинить. Ведь у них нет души и нет совести.

— Что ж, если вам так проще, можете считать и нас бессовестными и бездушными.

Том пристально посмотрел на уотессунца.

— Я знаю, что это не так, — твердо сказал он.

Капитан ответил не сразу. Казалось, он даже немного растерялся, но вскоре его лицо снова стало решительным и твердым.

— Значит, я все-таки невольно ввел вас в заблуждение, — медленно проговорил он. — Так вот, мистер мэр, мы столь же бездушны и безжалостны, как любое из ваших стихийных бедствий. Мы нейтральны. Неотвратимы. И ничье желание — мое, ваше или людей, которые собрались сейчас в парке — ничего не изменит.

Он снова замолчал. В наступившей тишине стало слышно, как толпа, подступившая к самому входу в мэрию, скандирует: «Мы вместе, и нас не одолеть!» На протяжении нескольких невероятно долгих секунд в зале заседаний был слышен только этот звук, потом капитан Гротон негромко сказал:

— И все-таки, Том, я прошу вас исполнить свой долг. Вы должны убедить этих людей как можно скорее разойтись по домам. Это в их же интересах… Я могу предоставить вам на это десять минут, потом буду вынужден отдать приказ. Мне очень жаль, но это мой долг.

Том бросил на него тяжелый взгляд. Он злился на капитана за его «предательство» и был в ярости от того, что уотессунец вынуждает его стать коллаборационистом, пособником завоевателей. Но Гротон не отвел глаз и ответил ему прямым, твердым взглядом. Несколько мгновений Том выдерживал этот взгляд, потом его глаза непроизвольно метнулись в сторону Сьюзен. Это заняло какие-то доли секунды, но буквально все, кто находился в зале, сразу поняли: дело не только в принципе, здесь кроется нечто большее.

Потом Том выпрямился во весь рост и развернул плечи. В иных обстоятельствах он непременно посоветовался бы с другими членами городского управления, но сейчас он просто повернулся и зашагал к выходу. У двери к нему присоединилась Сьюзен; небольшая группа зевак молча расступилась, и они вместе вышли на крыльцо. Никто — даже сама Сьюзен — понятия не имел, что предпримет или скажет Том.

Увидев мэра, уотессунские солдаты, сдерживавшие толпу, оттеснили людей еще дальше от подножия лестницы. Том остался стоять на верхней ступеньке. Вот он поднял руку, и толпа внизу затихла, как по команде.

— Сограждане! — начал Том, но его голос был слышен разве что в передних рядах собравшихся. Тогда он сделал знак какой-то женщине, которая держала в руках мегафон. Женщина быстро взбежала по ступенькам и протянула ему аппарат.

— Слушайте меня, сограждане, друзья!.. — повторил Том, и толпа совершенно затихла — таким мрачным было выражение его лица и таким серьезным голос. — Парк окружен уотессунскими солдатами. Через десять минут они начнут арестовывать нас…