«Если», 2006 № 08 (162) - [12]

С каждым шагом сила ветра значительно увеличивалась. Бандар чувствовал, как он щекочет затылок, а вскоре его бесконечное пение перекрыл тихий свистящий звук.

— Пришли, — дрожащим голосом выговорил Хаффли, останавливаясь перед частью стены, которая, на взгляд Бандара, ничем не отличалась от остальных, хотя ветерок превратился в настоящий ураган — из тех, которые иногда бушевали над крышей старого студенческого общежития.

Молодой человек вдруг ощутил тоску по дому и, возможно, некоторый страх перед опасностью, поджидавшей его в долгих исследованиях Общего.

Но он умудрился собраться с духом и продолжал петь.

Хаффли протянул к стене трясущуюся руку. Бандар разглядывал волоски, шевелившиеся на пальцах наставника, пока кончики этих самых пальцев приближались к камню. Потом ладонь, усыпанная старческими пятнышками, исчезла в белизне и быстро отдернулась. Хаффли внимательно осмотрел конечность, но не нашел ничего страшного и потому снова сунул ее в стену, сначала до запястья, потом до локтя. Он вновь вытащил руку и опять ничего не обнаружил.

— Ну вот, — кивнул он, чуть задыхаясь. — Все верно.

Бандар ожидал от ученого следующего шага. Но Хаффли, тяжело и часто дыша, продолжал стоять перед невидимым проломом в ограде.

Бандар, по-прежнему поющий траны, нетерпеливо дергал руками, словно подталкивал старика вперед, но тот затрясся и стал дико оглядываться.

Бандар, не выдержав, прервал тран.

— Мастер, — потребовал он, — вы должны посмотреть. Недаром мы проделали такой путь.

Он снова запел, но Хаффли, бессознательно отмахиваясь дрожащей рукой, прошептал:

— Не могу.

Бандар неумолимо показал на стену, однако Хаффли отвел глаза, уселся на землю и безутешно опустил голову.

— Я лишен мужества исследователей, — признался он. — В жизни не делал того, чего до меня еще не сделал ни один человек. Ни на Старой Земле, ни в Десяти Тысячах миров. Вот оно — проклятие возраста!

«Тогда это сделаю я», — подумал Бандар, все еще продолжая тянуть тран.

Подступив к стене, он сунул голову в то место, где побывала рука Хаффли. На мгновение все окуталось яркой белизной, потом его лицо вылезло из тумана, и он обозрел пространство по другую сторону стены.

Здесь оказался архетипичный Пейзаж бололо, который, что совершенно не удивило Бандара, выглядел в точности как поверхность Гамзы в существующем мире: камни, песок и щебень, кое-где расцвеченные темными островками лишайников. Странно только, что здесь не наблюдалось толпы архетипов бололо, подобных тем, что населяли человеческое Общее. Вместо этого в Области находилась всего одна фигура — большой безмятежный бололо непонятного пола, изумленно пялившийся на человеческие архетипы, проникшие через барьер.

«Ну, разумеется, — подумал Бандар. — Порода истинных телепатов, с унифицированной психикой… никакой потребности в состязании или сотрудничестве, никаких отдельных личностей. Всего одна сдержанная, невозмутимая сущность».

Он откинул голову назад, в человеческую ноосферу, прервал пение и сообщил:

— Мастер, Общее бололо содержит всего один архетип.

Хаффли что-то пискнул в ответ, и Бандару на секунду показалось, что он поднимется и посмотрит сам. Но страх, очевидно, оказался сильнее, и старик снова рухнул на камень. Бандар возобновил пение и во второй раз просунул голову сквозь стену. Теперь он полностью проигнорировал сущность бололо и сосредоточился на загрязнителях, сумевших проникнуть сквозь брешь, образованную под действием телепатического резонанса пришельцев.

Загрязнители явно были элементами древней архетипичной истории «Парень, который стоял на своем». Тут присутствовали гордо выступавший Тиран, одинокая Беспомощная Мать, Вражеское Войско, рвущееся в битву, и сам бесстрашный Парень, смело идущий навстречу судьбе. Бандар видел, что история приближается к концу: Тиран свергнут, а Парень поднял упавший меч узурпатора и приготовился нанести смертельный удар.

Бандар высунул голову из человеческой ноосферы и на несколько минут перестал петь оградительный тран.

— Все, как вы предполагали, мастер, — сообщил он. — Человеческие архетипы-загрязнители проникли в Общее бололо. Там они играют различные роли, превращая бедные создания в кретинов… — он использовал принятый в Институте термин для жертв психоза, — ради развлечений туристов Рала Базуана!

Хаффли вскинулся, пробормотал нечто неразборчивое, осекся и принялся громко завывать тран «три-три-семь», широко раскрыв глаза и уставясь на что-то за спиной Бандара. Тот подпел ему и поспешно отступил от стены. Только обезопасив себя, он повернулся посмотреть, что перепугало его наставника.

И сразу узнал мрачную гигантскую фигуру, широкими шагами несущуюся к пролому.

Это был архетип, известный как Ангел Гнева и Мщения, обычно встречающийся только в наиболее мрачных Областях. Бандар сразу распознал его по огромным темным крыльям, истекавшим каплями крови, и по черному железному мечу.

«А те, кто за его спиной, конечно, Легион Искупления, с суровыми лицами и оружием наготове», — подумал он.

Очевидно, после окончания истории о «Парне, который стоял на своем» будет разыграна другая драма.

Ангел промаршировал прямо к стене, прошел насквозь, сопровождаемый ордой последователей. Бандар содрогнулся, хорошо представляя, что теперь должно твориться в существующем мире, ибо у Ангела было лицо его высокопреосвященства Малабара, а ряды легионеров состояли из тощих мужчин в домотканых рясах.