«Если», 2005 № 11 (153) - [96]

Аппарат оказался двухместной «блохой» — угловатой коробкой на реактивной тяге, созданной по типу первых лунных капсул для баллистических прыжков на дальность не свыше пятисот километров. Воображая себя на месте пилота такой штуковины, Максим неизменно приходил в ужас. В случае аварии он просидел бы в своем комбайне недели три-четыре с гарантией — «блоха» же утрачивала всякую автономность спустя несколько часов после израсходования топлива. Если запоздают спасатели — привет. Было бы ради чего подвергать себя риску! Как всякий космонавт, хоть действующий, хоть отставной, Максим отказывался считать настоящим полетом баллистические прыжки. Уж если не дают летать, то лучше ползать, чем прыгать! Во всяком случае, никто не поднимет на смех.

«Блоха» села ювелирно — метрах в пятидесяти от комбайна, едва не опалив выхлопом свежевозникший валун. Для May, конечно, это была чепуха. И сейчас же освобожденный эфир взорвался истошными позывными пополам со смачной руганью.

— В чем дело? — осведомился Максим в микрофон.

Пилот капсулы был вне себя:

— В чем дело, в чем дело!.. Твою в гробину мать, что у тебя со связью?

— Была в норме. А что?

— Собирайся. Летишь со мной. Десять минут на сборы.

— Скажи толком, в чем хоть дело-то? — озадаченно спросил Максим.

— В твоей семье, понял? Велено сей же час снять тебя с вахты. Начальство икру мечет. Вроде как с твоими несчастье какое-то. Какое — не спрашивай, не знаю. Сам узнаешь, как долетим. Давай живее!

Десять минут? Максиму хватило и пяти, чтобы поставить комбайн на автоконсервацию, задраиться в скафандр и гигантскими прыжками доскакать до «блохи». May молчал — то ли не знал, что сказать и чем помочь, то ли не рисковал творить свои радиофокусы рядом с «блохой». Ну да ничего ему не сделается, пока мы разберемся, что там за несчастье такое…

Максим хорохорился. Думать о худшем не хотелось. Мысли в голову лезли разные — он гнал их. Потом, потом! Незачем заранее впадать в панику. Но сосало под ложечкой, и ужас стучался коготочками — тук-тук, я уже здесь!

Подпрыгнув, словно ошпаренная, «блоха» унеслась по направлению к лунной базе. Не прошло и трех минут, как рядом с брошенным комбайном совершила посадку еще одна «блоха». Вышедший из нее пилот, не проявив к комбайну никакого интереса, целенаправленно двинулся к серому валуну и, не без опаски приложив к нему облитую перчаткой скафандра ладонь, проговорил:

— Ты слышишь меня, я знаю. Слушай и запоминай, повторять не стану: жизнь семьи Волковых зависит от твоего благоразумия. Если что, они умрут раньше, чем ты сможешь им помочь, и умрут скверно. Они будут жить, если ты проявишь конструктивный подход. В обмен на жизнь твоих друзей нам от тебя кое-что нужно. Договорились?

Валун молчал.

— Не слышу!

Валун упорно демонстрировал свою принадлежность к миру горных пород. Пилот даже оглянулся: нет ли поблизости другого похожего валуна? Ошибка не смешна — она трагична для конкретного пилота. «Форпост Всевышнего» ошибок не прощает.

— Значит, нет? Тогда пеняй на себя.

— Да, — передался скафандру звук от валуна.

— Молодец. Только не думай, что сумеешь обмануть нас при помощи своих штучек. Тебе придется согласиться на кое-какие меры безопасности.

— Чьей? — спросил May.

— Семьи Волковых, в первую очередь. Усвоил?

— Да.

14.

Нельзя сказать, чтобы Волковых содержали из рук вон плохо. Хотя, конечно, несвобода — всегда несвобода, и нет в ней ничего хорошего. Однако к Карине, находящейся на седьмом месяце беременности, приглашали врача. А подвал был просторным и даже обставленным кое-какой мебелью. Или это был не подвал? Пленники не знали и окрестили помещение подвалом лишь из-за отсутствия окон. Непрерывно жужжащий кондиционер наводил на мысль о какой-то очень жаркой южной стране. Полет в маленьком самолете точно был, это успела отметить Барбара, прежде чем ей снова сделали укол. Но больше — никакой информации. Охранники превращались в немых, стоило лишь задать им вопрос о месте заточения или о дальнейших перспективах. «Вам повезло, что вы нужны нам живыми», — был единственный ответ.

Один понимал по-русски. Вовка, проявив понятный мальчишеский интерес к автомату «Ингрэм», получил квалифицированную консультацию. Впрочем, получил и по рукам.

Примерно два раза в неделю охранники давали чуть-чуть воли своим природным инстинктам. Под объективом видеокамеры пленников с завязанными глазами бросали на колени и, приставив к горлу тесаки, зачитывали приговор — смерть неверным. Вина их была неоспорима и ужасна: принадлежность к той части человечества, что не разделяет духовных идеалов «Форпоста Всевышнего». Через несколько часов видеозапись попадала на Луну, где и транслировалась существу, не без оснований получившему кличку Змеёныш.

Максима держали на Луне в одном из служебных помещений электростанции Северная. Если бы он знал, что May находится всего лишь в нескольких сотнях метров от него, то крайне удивился бы. Приставать к охранникам с вопросами не было смысла — ответа не получишь, а получишь по морде. То ли за назойливость, то ли просто так, для профилактики. Охранников было двое, они периодически сменяли друг друга. Один — зверовидный детина с бородой чуть ли не до самых глаз; другой — бесцветный блондин с неприятным взглядом. Люди? В биологическом смысле — да. Но люди-функции. Казалось, что их настоящее место обитания — не квартира какая-нибудь, не дом, а коробка с ЗИПом, откуда их достают при надобности и куда потом убирают, завернув в промасленную бумагу.