«Если», 2005 № 11 (153) - [116]

К сожалению, миф можно ниспровергнуть лишь с помощью другого мифа, свидетельством чему служат идеологические кувырки и перевертыши, наблюдаемые при смене общественного строя, когда вчерашнее добро объявляется сегодняшним злом, а зло, соответственно, добром. Еще одно соображение: если некое явление и после подобного кувырка продолжает пользоваться неприязнью со стороны подавляющего большинства (а большинство всегда такое), стоит приглядеться к этому явлению повнимательней. Не исключено, что в нем-то и таится зернышко истины.

Поэтому на провокационный вопрос репортера: «Чем, на ваш взгляд, фантастика отличается от журналистики?» — я, несколько сгущая краски, ответил: «Фантастика — правда, прикидывающаяся вымыслом. А журналистика — наоборот».

Итак, фантастикой мы можем назвать бегство, или отступление, из коллективно созданного и создаваемого поныне мифа, именуемого реальной жизнью. Не берусь утверждать, будто чем дальше от вранья, тем ближе к правде (на самом деле, чем дальше от вранья, тем ближе к другому вранью), и всё-таки мне кажется, что мудрость данного маневра несомненна: куда бы вы ни бежали (НФ, фэнтези, хоррор, и т. п.), всегда остается шанс нечаянно обрести более верное понимание действительности.

Даже если этого не случится, отбежав на достаточное расстояние, вы можете оглянуться и увидеть миф целиком — возможность, которой изначально лишен реализм, сплошь и рядом ограничивающийся, по словам Достоевского, кончиком своего носа.

Ничего нового я здесь не открыл. Похожие взгляды высказывались и прежде. Пресловутый турбореализм поначалу удивлял меня отсутствием внятной программы. Однако спустя некоторое время, когда данное движение стало тихо разваливаться, оставшийся в одиночестве Андрей Лазарчук коротко и ясно изложил суть дела:

«Реализм постулирует: мир веществен, постигаем и описуем. Литература дает картину этого мира.

Фантастика постулирует: мир веществен, постигаем и описуем.

Литература проводит над ним опыты.

Турбореализм постулирует: мир веществен, однако постигается нами по большей части через описания, оставленные другими людьми. Мы не в состоянии отличить объективную истину от ее искажений и преломлений. Литература дает картину этого мира».

Формулировка настолько соответствовала моим собственным воззрениям, что я немедля прилепил из озорства «Алой ауре протопарторга», над которой в ту пору корпел, бирку «турбофэнтези». Когда же озадаченные читатели попросили объяснить, с чем это едят, ответил примерно так:

«Как известно, турбореализм исходит из невозможности отличить правду от лжи. Турбофэнтези, напротив, настаивает на том, что невозможно отличить ложь от правды. В этом вся разница».

Что же касается рецепта Андрея Валентинова, столь бестактно использованного Львом Толстым… Думаю, зря харьковский коллега ограничился всего двумя направлениями (альтернативная история и криптоистория). Наиболее полная формулировка, по-моему, должна звучать так: напиши всё, как есть, и получится фантастика.

Знать бы еще, как оно есть…

МНЕНИЕ

Экспертиза темы

За экспертизой редакция обратилась к трем писателям, которые, как и автор статьи, регулярно выступают с публицистическими материалами. Задавая вопрос: «Что в будущем напишут о фантастике рубежа XX и XXI веков?», мы дали экспертам карт-бланш в отношении формы ответа. Результат превзошел самые смелые наши ожидания. Во всяком случае, стихами эксперты до сих пор не писали.

Андрей ВАЛЕНТИНОВ:

1.

Истории, отверзшей мрачный зрак,

Нет дела до возни некормленых писак,

Пытавшихся скудеющим умишком

Пополнить свой кошель заемным серебришком.

Иное видится: великия дела

Фантастика свершить в России возмогла,

Ея титаны, Ельцин и Гайдар,

Не книгу, но страну химерам дали в дар,

Утопиям, своим размахом смелым,

Дающим фору всяким кампанеллам.

А с ними — карлики, пигмеи-кравчуки,

Чьи подвиги, однако ж, велики,

Уэллса круче — быстро, без условья,

Отправить полстраны назад в Средневековье.

И вместе все, приявши верный тон,

Народы повлекли с собой в Армагеддон.

История — Фантастики сестра,

И обе греются у страшного костра,

Сгорают в коем не дрова — мечтанья,

О космосе, о тайнах мирозданья,

О будущем, где каждый — брат и друг,

Где все живут под сению наук.

То пламя освещало наши беды,

И дымом шли Туманность Андромеды,

И Полудень Великого Кольца,

И КЭЦ-звезда, и счастье без конца.

Такой трагедии достойны лишь гомеры.

2.

Однако же иные зрим примеры.

Писатели — в России, не в России, —

Не соблазняясь тернием мессии,

Кропали ерунду порой и хуже даже,

Не для души, а просто для продажи,

Драконов с эльфами без счету разводя,

Заемных, не своих — воруя, не щадя,

У Толкина, у прочих. Космоцарства

Пылали в пламени вселенского коварства,

Пока десантник Джон, pardon, Иван,

Не разбивал в бою проклятых марсиан,

За се вознагражден любовию принцессы.

Там Сатане служили дружно мессы,

Вампир там приходил, не прошен, к нам на пир,

И тайны мира все скрывал кумир,

Хранимый в подземелиях Кремля.

Такою чушью полнилась земля,

Такое и писали, и читали,

За сим забыли их, не вспоминали,

И ныне, в Полдень века Двадцать Два,

Нет смысла тратить лишние слова.

Олег ДИВОВ:

Компетентность и профессионализм «высоколобой» критики всем известны. Поэтому текст будет приблизительно такой: