«Если», 2005 № 08 (150) - [6]

Между тем Мартин положил руку на прозрачное, как стекло, лезвие.

— Клянусь, — сказал он и, с трудом сглотнув, бросил быстрый взгляд в сторону матери.

Но даже теперь она не могла полностью доверять ему — просто не могла, и все. Слишком долго Мартин носил черно-красно-золотой камзол, какой был у его отца. Поэтому Бианта опустила взгляд и смотрела в пол до тех пор, пока собрание не закончилось.

4.

— Есть что-то глубоко порочное в том, чтобы играть в глупые игры, когда наш мир вот-вот прекратит свое существование, — задумчиво промолвила леди Иастр, вертя в руках только что выигранную шашку.

Бианта неуверенно улыбнулась, пытаясь одновременно обдумать ответ и свой ход.

— Если бы я заперлась в своей келье, то мысли о скорой гибели всего, что мне дорого, свели бы меня с ума, — сказала она наконец, передвигая свою шашку на новое поле. Уже в который раз, наблюдая симметрию игры — красное на черном, черное на черном, — она задумывалась о том, как каждый сделанный ход меняет первоначальный порядок на доске.

— Говорят, Мартин предложил какой-то маневр, который помешал демонам захватить мост в Сильвербридже.

Бианта подняла голову и поглядела на озабоченное лицо леди Иастр.

— Приятно слышать, — сказала она. — Особенно если учесть, что теперь у Императора есть еще одна причина желать Пограничью поражения.

— Уж конечно, ты не думаешь, что Мартину стоило остаться при дворе Императора! — фыркнула леди Иастр.

«Но ведь он служил ему много лет!» — подумала Бианта, но сказала только:

— Твой ход.

Леди Иастр снова фыркнула.

— Хочешь сменить тему? — проговорила она насмешливо. — Ничего не выйдет, дорогая, меня так просто не собьешь. Ведь и ты тоже когда-то жила во дворце, не так ли?

— Да, — согласилась Бианта. — И я, наверное, никогда об этом не забуду.

Действительно, она никогда не забывала о своем прошлом. В первые годы своей жизни в Эвергарде Бианта вздрагивала каждый раз, когда за дверями ее кельи раздавались чужие шаги. В такие моменты ей всегда представлялся опускающийся на ее плечо скипетр Императора со вставленным в рукоятку «змеиным глазом».

— Но я бежала из страны демонов в более спокойные времена, — добавила Бианта, немного подумав. — Конечно, это серьезный проступок, но ведь я была человеком и, следовательно, с точки зрения демонов, мало чем отличалась от безмозглого животного. Кроме того… — Бианта прерывисто вздохнула, — кроме того, у них остался мой сын. Возможно, они сочли это достаточным наказанием и не пытались уничтожить меня.

Леди Иастр покачала головой и сделала ход.

— Как бы там ни было, — проговорила она задумчиво, — теперь он здесь. И, может статься, Мартин — наша единственная надежда.

— Именно это и беспокоит меня больше всего, — сказала Бианта.

Даже сейчас, за игрой, требовавшей от нее мобилизации всех мыслительных способностей, Бианта не могла не думать о сыне. После собрания в тронном зале она видела его во дворе замка. Мартин вел учебный бой с лучшими солдатами лорда Вьетрэ, а целитель и несколько придворных заклинателей внимательно следили за тем, чтобы бывший поединщик Императора никого не покалечил ни случайно, ни намеренно. За общими обедами в Большом зале она старалась занять место за дальним концом длинного стола, и все же за звоном посуды, разговорами и шелестом платьев она слышала, как Мартин и лорд Вьетрэ беседуют друг с другом. Судя по всему, владыка Эвергарда и его придворные полностью доверяли молодому человеку, а она — его мать — все еще сомневалась.

Подобно маятнику, мысли Бианты переходили от собственного сына к Пайен, от Мартина к лорду Мьере. По вечерам, когда она прогуливалась перед сном по крепостным стенам, холодное дыхание измены чудилось ей в каждом шорохе, в звуке шагов замковой стражи, и тогда она вспоминала лорда Мьере и историю Вечерней войны. Бианта никогда не была настолько легкомысленна, чтобы доверять каждому слову, которое менестрели распевали по праздникам на базарной площади, и все же старинные баллады обладали какой-то особой способностью подхлестывать ее страхи.

Сталкиваясь с фрагментами исторических хроник и ежедневными военными донесениями, Бианта пыталась проецировать настоящее на прошлое, сражение на сражение, предательство на предательство. И каждый раз, терпя неудачу, она в сердцах проклинала Пророчество, страницы которого никак не желали открывать ей свой тайный смысл. В один из таких моментов, когда в бессильной ярости Бианта готова была изорвать пергамент в клочья, в дверь ее кельи кто-то постучал.

Мартин? — невольно подумала Бианта, хотя она, конечно же, сразу узнала властную манеру лорда Вьетрэ и, открывая дверь, испытала одновременно и облегчение, и разочарование.

Шагнув через порог, старый лорд оглядел ее с ног до головы и улыбнулся.

— Мне кажется, миледи, в последнее время вы слишком много работаете, — сказал он.

— Слишком много работаю?… — удивленно повторила Бианта, отступая в сторону, чтобы дать ему пройти. — Едва ли, милорд… Кроме того, солдаты ежедневно тренируются, потом идут в бой и погибают, но вы же не говорите им, что они слишком много работают!..

— У вас разная работа, моя дорогая.