«Если», 2005 № 01 (143) - [37]

— Компьютер? — уточнил генерал.

— Не важно, компьютер, или опухоль мозга, или что-то еще… Если этот процессор какими-то немыслимыми алгоритмами перерабатывает все сигналы от каждой точки этого пятна… Или чем он там видит звук… А затем этот процессор транслирует в мозг лишь визуализацию — то есть свою версию происходящего, картинку, которую сам построил и смоделировал…

— То? — Генерал вопросительно качнул головой.

— То этим вполне можно объяснить, почему его взгляд не теряется среди миллионов звуковых отражений, и почему вода представляется ему именно синей, и почему он различает изображение даже через стену…

— И почему? — живо спросил генерал.

— Да не может этого быть! — с жаром перебил Кузьма. — Законов физики никто не отменял! Учите физику, граждане, учите! Учение — свет!

Из его горла шла такая яркая волна, что я воочию убедился, что учение — действительно свет, особенно когда громкое.

— Отставить, — решительно начал генерал, но Кузьма, забывшись, снова его перебил.

— Вот! — завопил он и указал на меня пальцем. — Вот последний вопрос: звук-то идет со всех сторон? А он говорит, что видит только спереди! А сзади? Куда теряется звук? Может, у него в брюхе звуковой изолятор стоит? Нет там никакого изолятора! Спрашивается, почему звуки сзади не мешают ему видеть звуки спереди?

— И почему? — генерал с любопытством повернулся ко мне.

— Спасибо вам за все, Леонид Юрьевич, — вздохнул я. — Поздно уже, а у меня еще одна встреча очень важная. Пойду я.

— Как это знакомо! — всплеснул руками Палыч. — Так всегда в медицине и бывает! Объявится феномен, а как начнешь спрашивать у феномена подробности — так сразу «мне пора», «я спешу»… — Он задумчиво прижал свой нос указательным пальцем, постоял так, погрузившись в мысли, затем решительно цыкнул зубом, поднял палец вверх и начал: — Был у меня случай, еще когда под Казанью служил. У нас в госпитале солдатик пытался от службы закосить. Так знаете, чего придумал? Коленки у меня, говорит, на обеих ногах не сгиба…

— Смир-на! — скомандовал генерал тихо, но так властно, что даже я невольно подтянулся. — Я вот что думаю… — обратился генерал ко мне. — Саша, если ты с компьютером работать не можешь, то мы найдем тебе другую работу!

— Подопытной крысой, — хмуро кивнул я. — Которая скрывает, что на самом деле — морская свинка.

— Ну зачем ты так? — обиделся генерал. — У нас есть разная работа. Хорошая, полезная. Вот, ты хорошо видишь сквозь штукатурку. А мы — сети прокладываем в зданиях! И прежде чем долбить и сверлить наугад, лучше будет, чтоб ты поглядел, что там… Понимаешь? Это я так, фантазирую, первое, что на ум приходит… Но ты, это… не это…

— Спасибо, Леонид Юрьевич, — сказал я. — Большое вам спасибо. Я серьезно подумаю над вашим крайне ценным предложением. А сейчас мне пора. Разрешите откланяться?

— Уф-ф… — грустно надул щеки генерал, который все прекрасно понимал. Он еще раз печально глянул на штукатурку и развел руками:

— Никита, ты сейчас в город? Отвезешь его?

Коляныч

Никита был примерно моего возраста и оказался на редкость вменяемым и толковым. Я думал, что дорога превратится в очередной допрос о моем зрении, но Никита повел себя на редкость корректно и ни разу не вернулся к этой теме. Всю дорогу мы болтали о компьютерах, а под конец случайно выяснили, что даже некоторое время назад вовсю переписывались с ним в одном техническом форуме по программированию. Мне стало вдвойне обидно, что я не смогу у них работать, пусть даже это находится у черта на куличках. Хотя на машине мы доехали всего за час.

Никита предложил добросить меня до дома, но мне совсем не хотелось, чтобы генерал и компания знали, где я снимаю квартиру. Поэтому я попросил высадить меня у перекрестка, после которого Никита сворачивал. Я вылез из машины, огляделся — и вдруг сообразил, что в этом районе живет Коляныч.

Время еще было, и я неожиданно решил заглянуть к нему. Вдруг я понял, насколько все эти дни мне не хватало хорошего старого друга, который бы, по крайней мере, смог меня выслушать, а может, и помог бы. Хотя бы советом.

Чисто машинально я купил в ларьке бутылку водки и решительно зашагал к дому Коляныча. Поднявшись по лестнице на третий этаж, я остановился возле его двери и прислушался. С точки зрения ушей, стояла тишина. А вот с точки зрения уха… Коляныч был дома, и я его видел — он сидел в комнатке за компьютером. Из плохоньких динамиков вылетали разноцветные сполохи, а Коляныч в такт им чуть дергался — то вправо, то влево. Он самозабвенно играл в компьютерную игрушку — как последний подросток. Здоровый дядька, жена, дочка, и на тебе — увлеченно гасит каких-нибудь чертей. Жены и дочки дома не было, видно, они остались на даче.

Я нажал кнопку звонка, ярко осветив прихожую оранжевыми переливами. Коляныч вздрогнул, но даже не обернулся, только испуганно подкрутил звук динамиков, сделав его тише. Я снова нажал кнопку звонка. Коляныч нехотя вылез из кресла, на цыпочках подошел к двери и посмотрел в глазок. Я спрятал бутылку за спину, невольно поднял подбородок, будто сидел в кресле фотографа, и замер, ожидая, что он откроет. Коляныч смотрел в глазок долго, но так и не открыл. Вместо этого развернулся и тихо-тихо побрел в комнату.