«Если», 2004 № 10 (140) - [46]

— Ладно, — сквозь зубы процедил Лусерн, — сдаюсь. Если легкий путь для нас недоступен, придется выбрать трудный. Хорошо, что старый Ратберн пожелал увидеть нового с глазу на глаз. Пока он остается в операционной, а вы — на смотровой галерее, у нас есть возможность провести снайпера.

Ратберн почувствовал себя так, словно глаза вылезли из орбит, хотя на самом деле, этого не было и быть не могло.

— Собираетесь пристрелить его?

— Вы не оставили нам выбора. Стандартная процедура в таких случаях — выполнить все требования преступника, захватившего заложника, освободить последнего, а уж потом ловить негодяя. Но он хочет одного — вашей гибели, а вы не собираетесь ему потакать. Поэтому придется загасить его.

— Вы примените транквилизатор, верно?

— К человеку, который держит нож у горла женщины? — фыркнул Лусерн. — Нам нужно что-то такое, что сработает, как электрический выключатель, мгновенно. А лучший способ этого добиться — пуля в грудь или голову.

— Но… но я не хочу, чтобы вы его убивали.

Лусерн снова фыркнул, на этот раз еще громче.

— Если следовать вашей логике, он и без того уже давно мертв.

— Да, но… А нельзя ли как-то сфальсифицировать мою смерть? На несколько минут, чтобы спасти Нг?

Лусерн покачал головой.

— Джи Р.-7 потребовал доказательств, что в этой консервной банке действительно вы. Думаю, его будет нелегко одурачить. Но вы знаете свою бывшую оболочку лучше, чем кто бы то ни было. Можно вас одурачить?

Ратберн уныло покачал механической головой.

— В таком случае вернемся к варианту со снайпером.

Ратберн вошел на галерею. Золотистые металлические ступни мягко позвякивали о кафельный пол. Он подошел к угловому смотровому стеклу и оглядел расположившуюся внизу операционную. Кусок перевитой мышцами плоти, его оригинал, уже успел связать доктора Нг по рукам и ногам обрывками бинтов. Сам Джи Р. стоял, а заложница полулежала на операционном столе.

Угловые окна не достигали пола примерно на полметра. Под одним из подоконников скорчился снайпер Конрад Берлоук, в серой униформе, с черной винтовкой. В аппаратуру камеры Ратберна был встроен маленький передатчик, копировавший все, что считывали его стеклянные глаза с экрана наладонника Берлоука.

Сам снайпер заявил, что в идеальных обстоятельствах он предпочитает стрелять в голову, но тут предстояло палить через толстое стекло, которое могло слегка изменить траекторию пули. Поэтому он решил целиться в центр торса — более надежную мишень. Как только экран наладонника покажет, что Джи Р. встал на линию огня, Берлоук спустит курок.

— Привет, Джордж, — окликнул свою сброшенную кожу робот. Связь между галереей и операционной осуществлялась при помощи интеркома.

— Привет, — ответил Ратберн из плоти. — Приступим к делу. Открой панель доступа к мозговому контейнеру с наногелем, и…

Джи Р.-7 вдруг осекся, видя, что андроид качает головой.

— Прости, Джордж, я не собираюсь себя уничтожать.

— Предпочитаешь видеть, как умрет доктор Нг?

Ратберн мог отключить визуальное входное устройство, то есть «закрыть глаза». И сделал это на несколько секунд, вероятно, к величайшей досаде снайпера.

— Поверь, Джордж, меньше всего на свете мне хотелось бы стать свидетелем чьей-то смерти, — заверил он, снова «открыв глаза». И как бы иронично это ни звучало, тот, второй, был совершенно с ним согласен. Однако Джи Р.-7, очевидно, что-то заподозрил.

— Только без глупостей, — выкрикнул он. — Мне терять нечего.

Ратберн уставился на свое бывшее «я», однако на самом деле он смотрел поверх его головы. Андроид не хотел видеть, как этот… этот человек, это существо, это создание, это, что бы там ни было, рухнет на пол.

Сброшенная кожа не являлась личностью в глазах закона, однако сам Ратберн хорошо помнил тот день, когда он… то есть они едва не утонули в пруду у самого дома, и мама вытащила его на берег, задыхавшегося, панически болтавшего руками. И тот первый день в младшей средней школе, когда банда старшеклассников посвятила его в ученики, избив до полусмерти. И еще он помнил невероятное потрясение и скорбь, охватившие его, когда он пришел домой, отработав уик-энд в скобяной лавке, и нашел обмякшего в кресле отца. Родителя хватил удар.

Было и много хорошего. Его биологический двойник должен это помнить: удачное бегство через забор в восьмом классе, когда преследователи уже дышали в спину, первый поцелуй на вечеринке, во время игры в «бутылочку»; первый романтический поцелуй с Дэной, и вкус ее украшенного серебряными колечками языка, скользнувшего ему в рот; тот чудесный день на Багамах, с совершенно фантастическим закатом, какого ему потом никогда не доводилось видеть…

Да, тот, другой, не был всего лишь дублером, запасным игроком, вместилищем данных. Он знал и чувствовал все те же самые вещи, что и Ратберн.

Снайпер прополз несколько метров по полу смотровой галереи, пытаясь поймать Джи Р.-7 в прицел. Краем периферического зрения, не менее острого, чем центральное, Ратберн заметил, как снайпер напрягся и…

…прыгнул, взмахнув винтовкой, и…

И Ратберн, к собственному изумлению, услышал свой оглушительный крик:

— Берегись, Джордж!

Но не успели слова сорваться с губ, как Берлоук выстрелил. Окно разлетелось на тысячу осколков, и Джи Р.-7 развернулся, мгновенно загородившись доктором Нг. Пуля ударила прямо в сердце женщины и пробила грудь стоявшего позади мужчины. Оба медленно опустились на пол операционной, человеческая кровь вытекала из них, а стеклянные осколки все сыпались и сыпались дождем. Как слезы робота.