«Если», 2004 № 08 (138) - [43]

— Плюнь. Не это главное, — махнул рукой двойник, и глаза его снова заблестели от нахлынувших воспоминаний: — А на Татьяну обрати внимание. Рыжий локон над ушком… камейный профиль… До сих пор помню, как у меня от нее поехала крыша. Персик, а не девушка.

— Старый развратник, — с серьезным лицом произнес Полуэктов.

— Чья бы корова мычала, — ответил старик, и Вадим поспешил добавить:

— Как же не обращу, если ты уже все за меня сделал?

— Вот-вот, не отпускай ее, — мечтательно проговорил старик и заключил: — Нет, я доволен прожитой жизнью.

— Господи! — воскликнул Полуэктов. — Чтобы встретиться с этим старым… Чтобы услышать всю эту ерунду, я возвращаюсь домой бездомным.

— Привыкай.

Последующие сорок лет для Вадима Николаевича Полуэктова пролетели в сплошных заботах, да так быстро, что ему было не до воспоминаний о том коротком путешествии во времени. Но в день своего семидесятипятилетия, в полном одиночестве и безденежье, он вспомнил о нем и не испытал ничего, кроме душевной и совершенно материальной горечи, какая бывает при больной печени.

В назначенный день, когда должен был появиться его молодой биологический двойник, Вадим Николаевич проснулся в отвратительном настроении. Он плохо себя чувствовал, болела спина, тянула грыжа. Полуэктов тяжело поднялся с постели, оглядел свою захламленную трехкомнатную квартиру, в сердцах плюнул и снова завалился спать. Ни ехать на встречу, ни готовиться к приезду молодого разгильдяя ему не хотелось. Но около десяти утра тот прибыл сам, объявив о своем появлении настойчивым звонком в дверь.

Вадим Николаевич встретил двойника совсем не гостеприимно. Он с неудовольствием осмотрел его с ног до головы, отметил про себя, что тот одет, как попугай, и с порога грубо произнес:

— Пошел вон, болван!

На лице гостя отразились недоумение, страх и беспокойство, туда ли он попал. Протянутая было рука повисла в воздухе, затем скользнула назад, и он растерянно пустился в объяснения:

— Здравствуй, это я. Вадим Полуэктов. Я — это вы… то есть ты, только моложе.

— А ты думаешь, я не знаю, — наслаждаясь его глупым видом, расхохотался Вадим Николаевич. Но смех его прекратился так же неожиданно, как и начался. Полуэктов разом как-то сник и жалобно произнес: — Господи, ну почему ты такой дурак? Летаешь и летаешь. Тебе что, больше нечем заняться?

— Я в первый раз, — удивленно ответил гость.

— Иди-иди отсюда, бездарь, свидание окочено! И больше не прилетай! — неожиданно рассвирепел Вадим Николаевич и с треском захлопнул дверь перед самым носом своего молодого двойника. Последние слова были сказаны им просто так, для усиления эффекта, потому что за свою долгую жизнь он давно смирился с тем, что все-таки перемещение было только одно.

А на следующее утро после появления гостя Полуэктов узнал, что наконец выиграл в государственную лотерею двенадцать миллионов. В этот же день вся сумма была переведена на его счет. Вадим Николаевич сидел в кресле, смотрел на экран компьютера, где прыгали циферки, и блаженно улыбался. Теперь он мог позволить себе продлить жизнь лет на пятьдесят, а то и больше. Но от радости у Полуэктова не выдержало сердце, и последняя его мысль была: «Повезло этому дураку. Через сорок лет он все-таки разбогатеет».

Вадим Николаевич умер миллионером.

Александр Бачило Тележкин и сыновья

Каждый год мы собираемся у нашей Аси Фаизовны всем классом. Ну, всем не всем, но человек десять — пятнадцать всегда бывает. Без мужей и жен, понятное дело. Какие жены, мужья в десятом «А»? Вот они, наши девчонки, и мы вот они — их мальчишки. Можно дружить, дергать за косички и чубы (у кого еще есть, за что ухватиться) и даже ухаживать — в этом особый юмор. Все равно ведь никто всерьез такие ухаживания не воспринимает, ведем себя, как детвора. Правда, выпиваем и закусываем по-взрослому, и Ася, которая раньше нас за это гоняла и вызывала родителей, теперь тосты произносит.

Почему-то встречи с одноклассниками гораздо интереснее всяких там корпоративных вечеринок и дней рождения. Может быть, потому, что встречаются не обрыдло-вежливые сослуживцы и не родня ежедневного употребления, а люди, которых не видел целый год, а кого и дольше. Им есть, что порассказать, есть, что вспомнить, им действительно интересно, как у тебя дела.

— Мальчишки, наливайте! Зыкин, ты чего сидишь? В десятом классе тебя уговаривать не приходилось! — Ася Фаизовна подняла бокал. — Выпьем за нашу Леночку Ушакову, чтоб все у нее было хорошо и в срок.

— И чтоб пацан, — добавил Валерка, — здоровый, на четыре кило.

— Сиди ты! На четыре! — замахали на него девчонки. — Тебя бы самого заставить!

— А я вот родился два семьсот, — прогудел огромный Вовка, — и ничего.

— Да ты и в восьмом был еще два семьсот, — заметил Аркаша, — а потом как попер!

— Это всегда так бывает, — сказала Ася Фаизовна, — в восьмом классе мальчики мельче девочек. А к десятому — вытягиваются.

— Ну уж и мельче… — Вова расправил необъятные плечи.

— Мне в седьмом Астафьев по плечо был! — наябедничала Танька Короткова.

— Не ври ты, Коротыха! — привычно парировал кандидат медицинских наук Аркаша по кличке Астафон.

— Спорим?! — Танька вскочила. — Мы на фотографии рядом стоим! Ася Фаизовна, можно посмотреть альбом?