«Если», 2004 № 08 (138) - [25]

Не желая утомлять тебя подробностями, могу добавить лишь то, что обнаружил несколько иных источников, указывающих на Платцев как на хранителей редкого феномена.

Я убедился, что особняк был частично разрушен во время восстания ткачей в середине XIX века, однако подземелья остались в целости и сохранности. Потом Платцы обнищали, и в конце века их землю выкупила армия, рассчитывая использовать находившиеся глубоко под землей подвалы в качестве складов. Теперь это место уже много лет называют фортом, и он до сих пор стоит возле Сьешева.

Я не знаю, выдумка это или правда. Рассудок подсказывает, что первое, вот только вокруг всего этого дела накопилось некоторое количество прекрасно дополняющих друг друга фактов, и их нельзя не учитывать. Будущее! Я думаю о том, что можно увидеть, и меня начинает бить дрожь. Кроме того, при взгляде на руины, в которые обращена наша страна, возникает желание хотя бы с помощью чародейского средства увидеть Польшу возрожденную, богатую и счастливую. Утром выезжаю в Нижнюю Силезию. Скоро жди известий.

Твой Ян».

Збышек старательно сложил лист и сунул его в выцветший конверт.

Почему отец никогда ему об этом не рассказывал? Если бы не пакетик с порошком… Он опустил руки на подлокотники кресла и сжал так, что побелели пальцы. Это не помогло, и холод одиночества, неожиданно охвативший его сердце, остался. Оршевскому как никогда захотелось поговорить с кем-нибудь близким, кому можно довериться. Собственно, его жизнь состоит только из работы, преподавания, общения с парой знакомых… и ничего более.

Смешно, но он почувствовал себя совершенно беззащитным против одного простого вопроса. Неужели и его жизнь где-то записана, а в пещере добрый Боженька оставил возможность эту запись прочитать?

Он услышал, как на пол упала книга, и, подумав о сквозняках, спрятал лицо в ладонях, пытаясь сосредоточиться, не упустить мысль. Если можно увидеть будущее, то значит оно есть! Существующее и предназначенное каждому. Можно стать на голову, но, несмотря на это, придется пойти предписанной тебе дорогой. Будь святым или преступником, это не имеет значения, поскольку все уже предписано. Свобода воли — лишь иллюзия.

Збышек вымученно засмеялся и пошел закрыть окно.

Собственно, это все не более чем игра ума и гипотезы.

Он замер над рассыпанными книгами. Окно было закрыто.

* * *

Купив газету, Збышек обратил внимание на заголовок: «Серийный убийца схвачен». Киоскер, проследив его взгляд, хлопнул ладонью по стопке журналов с яркими обложками.

— Раньше газеты писали о том, что человека обокрали в трамвае, а сейчас… — его сморщенное лицо помрачнело. — Не пугает даже просто убийца. Обязательно должен быть серийный.

Не желая обсуждать эту тему, Збышек отделался рассеянным кивком, но старичок вообще-то был прав. Зло, насилие, агрессия более не прятались. Что хуже всего, зло становилось привычным: понемногу, шаг за шагом, из чудовищного становилось нормой жизни. Нормальная ненормальность. Он боялся ее и ненавидел. После похорон у него возникли проблемы с желудком, но он и сам не понимал, что послужило тому причиной: смерть отца или сопутствующие ей странные обстоятельства. Первое было настоящей трагедией, но уже завершившейся, а вот второе — загадочное — потенциальной угрозой. Поравнявшись с домом отца, он пошел медленнее. Пропуская автобус, Оршевский краем глаза заметил знакомый силуэт. Вступив на тротуар, он оглянулся еще раз. Ворота на противоположной стороне улицы были пусты, однако Збышек мог бы поклясться, что видел Трачука. Холодными ладонями вытащив ключ, он стал подниматься по лестнице. Заинтригованный просвечивающей сквозь дырки почтового ящика бумагой, Оршевский вынул из него большой пухлый конверт. Внутри свертка ощущалось что-то твердое. Збышек поднял взгляд, словно пытаясь через несколько этажей увидеть квартиру отца.

Вокруг него шла неведомая, невидимая, но все же ощутимая игра. Он был в этом уверен.

Боже, откуда такие мысли?

Почувствовав, как по телу струится холодный пот, он подумал, что это вполне может быть и реакция на порошок, остаточный эффект от его употребления. На лестничной клетке слышались чьи-то шаги, и он снова поднял голову. «Это будет… — он закрыл глаза, — женщина в пепельного цвета плаще». Момент, в который следует открыть глаза, он угадал точно. Открыл и увидел типичного пенсионера в поношенной клетчатой куртке.

— Идиот, — сказал себе Збышек и, поймав удивленный взгляд пенсионера, тут же прикусил язык.

На свой этаж он поднялся бегом и, закрыв все замки, упал на канапе. Впрочем, почти тотчас же вскочив, он подошел к бару и глотнул прямо из бутылки с желтой наклейкой. Помогло не очень.

«Я и в самом деле много пью, — подумал Збышек, — а от этого люди глупеют».

Выглянув в окно, Оршевский убедился, что в воротах никто не стоит. Тогда он вернулся на канапе и разорвал адресованный отцу конверт.

Из него выпала кассета VHS и небольшая карточка.

«Вы не получили материал в срок, поскольку я позволил себе переслать его почтой. Здоровья. Януш».

В этот раз из коробочки у бара он вынул два леденца. Потом вставил кассету в магнитофон и сел в кресло.