«Если», 2004 № 03 (133) - [23]

Мой Билли, посмотрите на него! Глаза синие-пресиние, как бы он ни провел ночь накануне, и всегда с ним синяя бандана в тон глазам, волосы расчесаны, лицо гладкое, и ради вас он встает в такую рань и прикатывает в студию в Джерси ровно в пять. Он приступает к работе, пока вы похрапываете, и можете мне поверить, ему приходится несладко. Видели бы вы, как он, тепленький и одурелый со сна, зевает, выбираясь из машины компании; как сидит в шезлонге с его именем — и все ради меня. Билли едет туда, заучивает реплики и поворачивает свою милую голову так, чтобы камера ловила именно те ракурсы, что ж, по-вашему, это легко?

И мне тоже нелегко любить парня, который влюблен в свою работу, но я хочу, чтобы вы знали: несмотря ни на что, оно того стоило на все сто процентов и даже больше. С Билли Мэтсоном я была счастливее, чем с вонючим Сайем Паркером, или Сидом Джеймсом, или Рэнди Крамом. И он был счастлив со мной.

Нам после этого года пришлось вместе пройти через многое. Выдержать разрывы с Кармен и Тиффани помогла ему я, а потом долгое тяжкое время после операции на мозге, когда он сам почти ничего делать не мог, я за ним ухаживала. Про опухоль у него в мозгу я объясню после. Достаточно сказать, что это я сидела с Хэлом и договаривалась, а было это после разрыва с Маршей, который — ну ладно, я же ревнива в любви! — который подстроила опять я. Хэл — ведущий сценарист, и он лучше кого бы то ни было знает, что без моего одобрения ему не работать, а потому Хэл и я, никуда не денешься, очень тесно связаны.

Началось это, когда Хэла собрались уволить. Он кинулся ко мне. Его хотели заменить гениальной девчонкой-без-году-неделя, которая продала свой сценарий Квентину Тарантино прямо со школьной скамьи.

«Они говорят, что она напрямую подключилась к духу времени. Но учти, — сказал Хэл, и я поняла, что это угроза, — как бы девчонка не решила, что Билли староват, ему ведь скоро тридцать».

«Предоставь это мне».

А я кинулась к Хэлу, когда мне показалось, что Билли чересчур уж заинтересовался Маршей и мало-помалу запутывался в совершенно безумных отношениях. Он стал до того одержимым, что я достучаться до него не могла. И я сказала: «Хэл, Марша не для него».

А Хэл сказал: «Я этим займусь».

И когда Маршу сбил грузовик, я помогала Билли пережить горе: он же такой милый мальчик и горюет так, что сердце разрывается. Я приносила ему ужин на подносе, и мы проводили долгие ночи, обнявшись перед теликом. Кстати, примерно тогда у него и начало двоиться в глазах, и это было до того страшно, что мне приходилось поддерживать его разговорами в любые ночные часы.

Послушайте, этот мальчик и я вместе пережили и хорошие времена, и плохие. По будням Билли принадлежит зрителям, но после дневных трудов лучшее в нем приходит домой ко мне. И в промежутках он со мной каждую минуту, и у меня на пленке хранятся годы и годы его милого лица. Сколько было ночей, когда мы теряли всякое представление о времени. Мы ближе друг к другу, чем страницы нераскрытого разворота в иллюстрированном журнале. Я была рядом, когда он ожидал результата диагностирования; и когда его оперировали, я была в клинике; а когда он вернулся домой, я не отходила от него, и поверьте, потребовались недели, чтобы поставить его на ноги. Каждый день я баюкала, и молилась, и готовила для него бульоны и пирожки, и ходила в церковь, и ставила за него свечи. Да уж, он во мне нуждался.

Некоторое время, когда он вел переговоры о новом контракте, все висело на волоске.

— Положение скверное, — сказал Хэл. — Они думают, опухоль даст метастазы.

— Что-о? Операция прошла чисто. Они ее убрали всю!

— Он хочет вдвое больше, чем получает. По-моему, они думают его вышвырнуть и начать с кем-нибудь новым.

— Не забывай, я держу палец на пульсе времени. Без Билли сериалу конец. — Плечо у меня стало горячим и зазвенело. — Чипы! — сказала я. — Они что, не смотрят показатели чипов?

— Так ты, — сказал Хэл, — не дала извлечь свой?

Он притворился, будто щупает мое плечо, но я-то знала, к чему он на самом деле подбирается.

Я поизвивалась поближе к нему и сказала:

— Билли в контакте с духом времени, а ты знаешь, что это значит.

Они устроили срочное заседание. Я затормозила фокусную группу: домой-то никто не мог уйти, пока мы не примем единогласное решение. И просто чудо, как Билли разом выздоровел.

И Билли знает, кого благодарить, не сомневайтесь.

И Хэл знает. Хэл у меня в долгу, и если рука руку моет, то и прекрасно. И вы знаете. Сможете вы хоть день прожить без него? Я вот не могу. Иногда мне кажется, я свихнусь от всего этого: чтобы держать под контролем Хэла и нашу группу, требуется сверхнапряжение, о каком вы там, посиживающие в темноте перед экраном, и понятия не имеете. Иногда мне даже кажется, что и Билли себе этого не представляет.

Конечно, Билли — звезда уже так долго, что вы, фанаты «Признаний», привыкли считать его само собой разумеющимся, и проблема теперь как раз в этом.

И нашу работу вы тоже считаете само собой разумеющейся — Хэла за его компьютером, меня и всю фокусную группу. В четыре часа дня, хоть в дождь, хоть в снег, Билли приходит к вам домой, и вы думаете, что он весь ваш, что он навсегда, но сейчас я здесь, чтобы открыть вам глаза.