«Если», 2004 № 03 (133) - [15]
Нет, все-таки добавлю еще кое-что от себя. Да, Лара, добавлю. И нечего пинать меня под столом. От таких намеков портятся стрелочки на брюках.
В конце концов я столько лет озвучивал чужие стенания, проклятия и мольбы о помощи, что наверняка заработал право на одну маленькую встречную просьбу.
Итак, дорогие мои абоненты, убедительно просьба к вам. Пожалуйста, не бойтесь занять место рядом со мной в автобусе. Это не заразно. Не выбегайте при виде меня из лифта или хотя бы дождитесь своего этажа. И не спешите переходить на другую сторону плохо освещенной улицы. Лучше подойдите поближе, возьмите за руку, если это не сложно, и внимательно вслушайтесь в мой лепет, который кажется бессвязным только на первый взгляд. И тогда, не исключено, вы услышите что-то важное именно для вас.
Вот теперь действительно все. Всем пока.
Что?.. Лара, ты восхитительная зануда!
Конечно же, правильно будет: до связи! □
Мария Галина
ЮГО-ЗАПАДНАЯ ЖЕЛЕЗНАЯ ДОРОГА
Лютик так и думал — им подсунули самый паршивый вагон! Народу было столько, что им, чтобы добраться до своего вроде как купе, пришлось перелезать через чьи-то ноги и вещи. Народ большей частью попался противный — на него прикрикнули, когда он, боком просачиваясь к своему месту, задел кого-то рюкзачком: «Осторожней нельзя?». Можно подумать, он нарочно…
Воздух был раскаленным и влажным, в нем стоял крепкий запах распаренных тел, перемешанный с вонью из туалета. Пока отец заталкивал вещи под полку, Блоха вскарабкалась на столик под окном и уже примеривалась, как бы залезть наверх.
— Лютик, — рассеянно сказала мама, пытаясь водрузить на складную вешалку свой новый белый пиджак, — сними ее.
Лютик обхватил Блоху поперек и потащил со столика. Блоха ударилась об угол коленкой и радостно разревелась.
— Лютик, ты вообще смотришь, что делаешь? — возмутился отец.
— Она сама, — оправдывался Лютик.
— Но ты же старше! Ты должен быть умнее.
Лютик вздохнул. Когда от него хотели отвязаться, то говорили, что он еще маленький и ничего не понимает, зато когда от него что-то требовали в ущерб его интересам, то он почему-то сразу делался большим…
Встав коленями на полку, он стал разглядывать перрон, по которому расслабленно скользили пустые тележки носильщиков и топтались провожающие, но вот фонарный столб напротив окна дрогнул и поплыл вбок — сначала медленно, потом все быстрее, весь перрон уходил назад, за стеной перекликалась, устраиваясь, какая-то шумная компания, кто-то хохотал басом…
— Лютик, не лезь на полку в сандалиях, — мама держала Блоху на коленях, а та вырывалась, извиваясь, как огромный червяк.
Лютик расстегнул сандалии и вновь припал носом к стеклу. Проплыл мимо шпиль университета, потом памятник воинам-победителям, потом мост, который построили совсем недавно; все было знакомым, но каким-то не таким — наверное, потому, что он, Лютик, никогда не разглядывал их вот так, из окна вагона.
Еще проплыл серый в шашечку забор с колючей проволокой по гребню, за которым таращилась немытыми окнами какая-то фабрика, заросли бурьяна и лопухов в его, Лютика, рост. За спиной у Лютика раздавалось деловитое шуршание — проводница проверяла билеты.
— Туалет скоро откроют? — мама все еще удерживала Блоху, которая нетерпеливо дергала ногой.
— Санитарная зона пятьдесят кэмэ, — привычно ответила проводница, но, поглядев на скривившееся личико Блохи, вздохнула: — Ладно уж, я свой открою. Только быстро.
— Я тоже хочу, — на всякий случай сказал Лютик.
— Ты же уже большой, — тут же укоризненно отозвалась мама.
Она подхватила Блоху поперек живота и поспешила за проводницей. Отец вздохнул.
— Так-то, брат Лютик, — сказал он ни с того ни с сего.
Лютик поглядел наверх, где лежали в чехле разобранные папины удочки.
— А мы правда будем рыбу ловить? — спросил он, в основном для того, чтобы отцу было приятно.
Но папа, вместо того чтобы обрадоваться, что Лютик наконец-то заинтересовался его, папиным, увлечением, недовольно сказал:
— А фиг его знает! Черт знает, что там за рыба! Говорят, ее и нет вовсе.
— А что есть? — на всякий случай спросил Лютик.
— Ничего нет, — раздраженно ответил папа, — съели все. Понятно?
— Ага, — на всякий случай ответил Лютик, хотя ничего не понял. Если рыбы нет, зачем тогда папа берет удочки?
В прошлом году папа уезжал куда-то, где ловилась форель, даже привез одну — соленую. Стоило ездить так далеко за паршивой рыбой, которую можно купить в ближайшем магазине, говорила мама.
Мама вернулась, по-прежнему держа Блоху поперек живота, но слегка вниз головой. Блоха радостно дрыгнула ногой и заехала по спине какой-то тетке, которая, высунувшись из своего отсека, стелила койку. Тетка что-то проворчала себе под нос, мама тоже. Лютик вновь припал носом к стеклу — теперь там подпрыгивали бурые домики за полупрозрачным штакетником; огороды поросли чем-то зеленым в лиловый цветочек, крохотные зеркальца придорожных луж отражали небо. Какая-то семья пила чай на веранде, мальчишка его, Лютика, возраста, оживленно рассказывал что-то, размахивая руками.
Потом они пропали, а появилась привязанная за веревочку коза, которая задумчиво щипала траву.
