«Если», 2001 № 06 - [47]

Сколько же стоит столешница из костяного дерева, два на полтора метра и толщиной в четыре пальца? Надо ли сбросить цену из-за того, что древесина заляпана присохшими объедками, сильно поцарапана, изрезана ножом и, вообще, в безобразном состоянии? Такие вот глупые мысли вертелись у меня в голове, и я никак не мог сосредоточиться на странном разговоре, который вели мой бывший начальник Сатян и не-поймешь-кто Теодор. Тем не менее я наконец перестал тупо разглядывать бесценную столешницу и поднял глаза.

— Если бы я знал, что это ты по моей тени топчешься, — говорил Теодор, — поверь, у тебя не было бы неприятностей. Но ты же знаешь, что бывает, когда рвение перевешивает разум. Приказа устранить я не давал, это не мой стиль. Шрапнельный еж… боги, какая пошлость! А вот с должности, прости, сковырнули мои люди. На своем посту ты просто обязан был предпринять фискальные действия!

— Может, я их сейчас и провожу, — кривая улыбка Сатяна испугала меня.

Он явно нарывается на активное сопротивление. Но меня зачем втягивает? Мало ему, что засветил! Если вернемся живыми обратно, сдам его герру Власову с потрохами. Впрочем, Теодор вроде бы не рассердился.

— Брось, Ншан, какой из тебя мытарь, — рассмеялся он. — Сейчас скажу вина принести, посидим, вспомним дни былые…

— Какие именно дни? — поднял бровь Сатян. — Когда ты присягу давал на верность Канцелярии и Фиску или когда исчез с дебетами отдела?

Ничего себе дела! Оказывается Речной Старец из наших, да к тому же не простым мытарем шнырял, а до казначея дослужился.

— Да, мой грех, большой грех, — бородатый Старец ударил себя кулаком в грудь. Но я готов на все: могу покаяться, возместить ущерб, отработать, покаяться…

— Два раза.

— Что — два раза?

— Ты два раза обещал покаяться.

— Видишь, как глубоко я переживаю…

Сатян свирепо уставился на Теодора, брови его зашевелились, он открыл рот и вдруг расхохотался, да так громко, что в зал вбежали босоногие девушки. Старец махнул им рукой, отсылая, и сам засмеялся.

— Ты отличаешь смешное от несмешного, — сказал Теодор, успокоившись, — значит, не все потеряно.

— Долго казенные дебеты пропивал, старый ты алкаш? — продолжая смеяться, еле выдавил из себя Сатян.

— Я не пью, — перестал улыбаться Теодор.

— С каких это пор?

— Давно… Впрочем, это неважно. Дебеты пошли на благое дело. Хорошее оборудование дешево не купишь, да еще устроиться надо было в тихом месте, таком, как это.

— Только не говори, что все это на казну отдела скупил!

— Да я и не говорю. Прибыль моя в другом… О, смотри, как Мик насторожился! Да-а, были и мы такими янычарами, и нас, бездомных щенков, здорово натаскивали. Ему бы сейчас за девками бегать, а он гроши чужие считает.

— Оставь его в покое, — проворчал Сатян. — Лучше скажи, как под себя столько добра подмял?

— Очень просто. Я просил, мне давали. Ну, вернее, за меня просили.

— Буканьеры?

— Как можно! Это же разбойники, воры! Я посылал моих девочек с просьбами — и ни в чем не знал отказа. И сейчас не знаю.

Врет старичок. Мне известны цены на живой товар и на деликатные услуги. Ему своими девочками тысячу лет торговать, чтобы на одну такую столешницу заработать.

Сатян тоже засомневался. Устало вздохнул и сказал, что слышал много интересного о Речном Старце, но чтобы тот был мелким сутенером, ну, просто поверить не может. Теодор не обиделся. Он терпеливо пояснил, что к девушкам относится как к дочкам, неволить и понуждать их к непотребству никому не позволит. Не для того он вырастил такое сокровище, чтобы всякие грязные толстосумы лапали их своими жирными пальцами.

— Это когда же ты их вырастил, — прищурился Сатян.

— Да как тебе сказать… — замялся Теодор. — Лет шесть, наверное, прошло.

Глаза у Сатяна округлились, он прошептал какое-то многосложное проклятие, а потом тихо спросил, где он раздобыл клонаторы и не пахнет ли здесь, не за столом будет сказано, генетической модификацией? В ответ Речной Старец хлопнул в ладоши. Снова появились девушки. Повинуясь движению его руки, они уселись на длинную скамью вдоль стены, чинно сложив руки на коленях. Старец предложил внимательно посмотреть и сказать, есть ли в них хоть малый изъян или намек на уродство.

Намека не было.

Красивые девушки. Очень хорошо сложены. Но даже в самых дорогих борделях Федерации, куда, по слухам, буканьеры продают украденных женщин, они стоят ровно столько, столько стоят. А я готов был поклясться, что скамья, на которой они сидели, тоже была из костяного дерева.

Между тем Сатян жарко обличал беззаконные эксперименты по модификации, сыпал параграфами и указами, обещавшими кары земные и небесные за недозволенную возню с геномом, а Теодор лишь помаргивал, слушая его. Когда же мой бывший начальник выдохся, Старец принялся ласково втолковывать ему, что только тупые честолюбцы экспериментируют с девятнадцатой и двадцать первой хромосомами, пытаясь создать сверхчеловека для своих мелких надобностей. Он знавал безумных гениев, которые пытались найти участки, отвечающие за психокинетические способности, и реплицировать их. Тысячу лет занимаются в тайных лабораториях этой ерундой, и еще тысячу будут, но у них ничего, кроме дурного мяса, из клонаторов не выйдет. А вот он не стал ломиться в открытые двери Природы.