«Если», 2001 № 05 - [96]

Я протянул руку., но не успел: он уже свалился на пятый ярус, уцепился за что-то и приник к стволу. Секунду держался за него, а потом начал спускаться. Быстро-быстро. Я последовал за ним.

Когда я добрался до него, он стоял у ствола.

— С тобой все в порядке? Ты не расшибся? — На его одежде появились пятна от листьев и прореха. — Дай-ка я посмотрю.

Я закатал его рукав. Кожа вся в темно-красных царапинах, но ничего серьезного. Я даже вздохнул от облегчения.

— Мне очень жаль. Правда.

Его сомкнутый рот словно втянулся внутрь щек. Он встал, а я все еще держал его за исцарапанное запястье. Тут золотые радужки у него в глазах расширились, сжимая черноту в точки.

Я словно увидел, как с ладони у него сползло покрытие, хотя не понял, чего он хочет, но тут он ухватил меня за руку. Больно не было, только очень неприятно. У меня все тело напряглось, а по руке побежали мурашки. Пришлось отдернуть руку.

Вид у него стал очень виноватый.

— Да ладно, — сказал я и обнял его за плечи. — Все хорошо, но… наши люди так между собой не общаются, понимаешь?

Я показал ему мою ладонь — никаких мозолей посередине — и покачал головой. Он несколько раз дернул своей головой и пошел от меня. Я думал, он совсем уходит, но он тут же вернулся, указал на землю перед нами, потом на дерево в сотне метров от нас, затем снова на землю. Сказал три коротких слова и еще одно, погромче. Я помотал головой.

Он повторил, но на этот раз поднял руку. Его пальцы были сжаты вместе — три к трем, потом только два, один…

— Марш! — крикнул я и сбил его с толку. Он что-то сказал и начал считать:

— Нат, вифф, руус, ТА!

Я наддавал изо всех сил, но он все равно бежал быстрее меня, а вот дерево огибал медленно, и я почти с ним поравнялся, но вскоре он от меня оторвался. И сказал что-то, пока я пыхтел и отдувался.

— Еще раз? Не сейчас. Давай просто поваляемся на траве.

Он растянулся рядом со мной, но тут же снова сел. И опять сделал знак кончиками пальцев, сжатыми вместе. А! Но затмение предстояло частичное. Что-то там с наклоном орбиты. Вместе с ним я следил за солнцем в сине-зеленом небе. Мне хотелось спросить, делает ли он такой же знак, когда затмевается Чудесник. Те затмения всегда частичные.

Он кончил через минуту, потом указал на свой город.

— Нет! Так рано?

Он указал вниз, нарисовал круги в воздухе и вздернул голову. Я тоже вскинул голову. Ну, конечно, приду.

В позднюю субботу, когда я пошел спать, зарядил дождь; он лил раннее воскресенье, а кончился заполночь. Я не пытался уйти. Даже папа меня не отпустил бы.

Я уж думал, что разминусь с ним, и тут мне в голову пришла одна мысль. Я кончил домашние задания еще до обеда и спросил маму, не помочь ли ей. Она задала мне работу: прибрать в гостиной и ванной, навести порядок на моих дискополках, чтобы все было на своих местах, как она любит. Я закончил как раз к обеду, и все с улыбкой.

— Думаю, после обеда ты захочешь погулять, — сказала она. — Помоги мне прибрать кухню и можешь отправляться. На два часа.

Я, конечно, согласился и даже схлопотал поцелуй перед уходом.

Я опрометью выбежал из города — перистый мох, еще мокрый после дождя, брызгал во все стороны у меня под ногами.

Я надеялся, что понял правильно. Он взмахнул рукой три раза. Между нашими двумя встречами прошло три дня. Человеческий цикл укладывался в двое терайских суток, но у фрухов могло быть и не так.

Под нашим деревом никого не оказалось. Я даже застонал, но тут что-то мазнуло меня по уху. Я поглядел вверх — и нате вам! Сидит в четвертом ярусе и швыряет в меня веточки.

Я полез к нему. На этот раз он добрался до шестого, но я все равно его нагнал. Некоторое время мы сидели там и отдыхали. Я сорвал тонкий зеленый листок и сунул в рот. Он отчаянно ухватил меня за руку.

— Все в порядке, — сказал я ему. Для людей они съедобные, а для него, наверное, вредные.

Тут мы наконец узнали, как зовут друг друга. Его имя я заучил раньше, чем он мое. Мы очень здорово провели время. Бегали наперегонки, и мне так и не удалось его обогнать.

— С кем ты там встречаешься, Кеван? — спросила мама за ужином.

Я чуть не разозлился на папу, что он меня выдал. Но, может, она сама догадалась.

— Кто-то из школы? — мама говорила так, словно ей просто было любопытно, но глаза у нее сощурились.

Рано или поздно мне все равно пришлось бы сказать.

— Кажется, он мой ровесник. Из соседнего города. — Они бы поверили, что он из Кодари, но я не стал врать. — Его зовут Йиналу, мам. Он фрух.

Она замерла. Папа, правда, встревожился только тогда, когда посмотрел на маму.

— Я не хочу, Кеван, чтобы ты с ним играл. Оно не годится тебе в друзья.

— Да почему? И ты, и папа работаете с ними, верно? И Йиналу не «оно»!

— Не смей со мной спорить, Кеван-Леонард!

Мое полное имя! Дальше некуда…

Тут вмешался папа.

— Если он твой ровесник, сынок, то еще не «он» и не «она». Может быть, если…

— Антон, мы обсудим это потом. Кеван, доедай и отправляйся наверх.

Я послушался, но дверь оставил чуточку приоткрытой. Я терпеть не мог, когда они ссорились, но мне надо было знать. Скоро их голоса стали совсем громкими.

…то, ради чего мы работаем, Тира! Мы пытаемся найти контакт с фрухами.