«Если», 2001 № 02 - [27]

— Послушай, — сказал он и, не убирая руки с рукояти тангажа, показал пальцем на радиопередатчик. — Может быть, попробуем с кем-нибудь связаться?

— Нет, — твердо ответил Брэдли. — Никаких сигналов о помощи! Полное радиомолчание.

«Эх ты, липовый археолог», — подумал Джесс. Такой же липовый, как и полетный план, который он представил в местную инспекцию. И никаких выборов вождя, куда мы должны были лететь, тоже нет — готов прозакладывать свою краснокожую задницу.

Но раздумывать обо всех этих странностях у него не было времени, и Джесс принялся внимательно разглядывать пустыню внизу, которая быстро приближалась. Впрочем, в этом районе пустыня выглядела точно так же, как и в любой другой части Египта, который, казалось, сплошь состоял из одних только песчаных или слегка каменистых равнин, занимавших сотни и сотни квадратных миль. Главное, здесь не было волнистых барханов, которые выглядели с высоты довольно безобидно, однако вынужденная посадка на них была равносильна самоубийству.

— Эй, Брэдли, пристегнись и держись крепче, — пробурчал Джесс.

— Посадка обещает быть не особенно мягкой.

* * *

Впрочем, поначалу все шло хорошо, и Джесс уже начал думать, что предупреждение было излишним. Ему удалось совершить образцовую аварийную посадку, за которую в училище ему бы наверняка поставили «отлично». На высоте семидесяти пяти футов Джесс легким движением рукояти управления выровнял машину; на высоте в двадцать футов он плавно потянул на себя ручку «шаг-газ», чтобы смягчить посадку. Когда полозья шасси коснулись песка, Джесс с гордостью подумал: «А все-таки я молодец!»

В следующую секунду левый полоз провалился в какую-то яму, заполненную рыхлым песком, и «Хьюз» начал крениться на бок. Он еще не опрокинулся, но наклонился так сильно, что продолжавшие вращаться лопасти с силой врезались в землю…

Именно это обстоятельство и испортило безупречную мягкую посадку, превратив ее в заурядную аварию.

Когда удары, скрежет и стон раздираемого металла наконец затихли, Брэдли, распутывая ремни безопасности, сказал:

— Отменная посадка, Найнкиллер. Впрочем, я, кажется, несправедлив. Вы, пилоты, утверждаете, что хорошая посадка — это та, с места которой можно уйти на своих ногах, не так ли?

Джесс, уже успевший освободиться от ремней и занимавшийся тем, что выключал многочисленные тумблеры на контрольной панели (разумеется, никакой необходимости в этом уже не было, однако он слишком хорошо знал, что именно такие, выработанные долгими тренировками привычки, способны подчас спасти человеку жизнь), подумал о том, что мог бы сказать в подобном случае настоящий летчик, но предпочел промолчать. Вместо этого он дождался, пока Брэдли откроет правую дверь (левая дверь не открывалась — на ней лежал вертолет), и вслед за пассажиром выкарабкался наружу. Несколько минут оба молча стояли на песке, глядя то на разбитую машину, то на пустынный пейзаж вокруг.

Брэдли первым нарушил молчание.

— Похоже, придется идти пешком, — сказал он и, сняв бейсболку с сетчатым верхом, потер голову. Голова у него была совершенно лысой, если не считать двух небольших кустиков волос за ушами. Вероятно, в качестве компенсации за отсутствие растительности на голове Брэдли отпустил усы. Они были редкими, жесткими и торчали вперед, что в сочетании с курносым носом-картошкой и крупными передними зубами квадратной формы делало его похожим на Барри Редфорда, или, точнее, на его карикатуру. Кожа у Брэдли была светло-розового оттенка, и Джесс подумал, что такие парни легко обгорают на солнце.

Брэдли полез обратно в вертолет. Джесс сначала отговаривал его, боясь, что может начаться пожар, но потом подумал: какого черта?! В конце концов, Брэдли был уже достаточно взрослым, чтобы самому отвечать за свои поступки. К счастью, все обошлось, и уже через несколько минут целый и невредимый Брэдли выбрался из машины с зеленой спортивной сумкой, которую он тут же повесил на плечо.

— Что ж, — сказал он, спрыгивая на песок, — пожалуй, не мешает взглянуть на карту.

«Продолжайте двигаться тем же курсом, — прозвучал голос деда.

Через пару миль, сразу за тем каменистым гребнем, вы найдете воду».

— Вадо, эдуда, — вслух отозвался Джесс и, перехватив удивленный взгляд Брэдли, кивнул. — Идем. Нам туда.

Брэдли презрительно фыркнул.

— Не надо вешать мне лапшу на уши. Может быть, ты и индеец, да только это не Америка. Здесь, парень, нужно быть арабом!

Он хотел добавить что-то еще, но когда Джесс, не глядя на него, зашагал прочь, Брэдли только пожал плечами.

— В ту сторону, в эту… какая разница? Веди, Тонто[2]!..

* * *

Дедова «пара миль» оказалась очень длинной, к тому же, несмотря на то, что с воздуха пустыня казалась довольно плоской, идти почему-то все время приходилось в гору. Спекшийся грунт был крепким, как бетон, но их продвижению мешали острые осколки камней и полосы рыхлого песка, который проваливался под ногами и набивался в башмаки. Прошло почти три часа, прежде чем они достигли каменистой вершины, о которой говорил дед.

Джесс был разочарован. Он воображал, что найдет настоящий оазис — такой, какой однажды видел в кино: крошечный островок зелени среди раскаленного песка, озерцо с прохладной чистой водой, а на берегу растут пальмы и другие тропические деревья (желательно — фруктовые). Для полноты картины неплохо, если бы здесь расположилось на ночлег небольшое племя дружелюбно настроенных арабов со своими палатками, верблюдами и полуобнаженными танцовщицами, чьи губы, словно коралл, бедра — как лира, а грудь… Нет, вряд ли Джесс всерьез мечтал о чем-то подобном, однако ему почему-то казалось, что в настоящем оазисе просто должно быть что-то, кроме все того же треклятого песка и камней. Но ничего заслуживающего внимания он по-прежнему не видел.