«Если», 2000 № 05 - [113]

А когда наука дошла уже совсем до абсурда и, как я подозреваю, ученые могли только притворяться, что понимают друг друга, люди огляделись и увидели, что вот эти самые их «знания» ничего хорошего людям не приносят, и пользы от них — ну разве что бомбы, боевые микробы, искусственные монстры и прочие прелести, которые человечеству пришлось из-за них расхлебывать, и если так всерьез подумать, то и сейчас расхлебываем. И на науку стали давать меньше денег.

Ну вы представьте — несколько миллионов человек, отборных умников, вдруг оказываются в положении никому не нужных иждивенцев, и насчет покушать у них только и есть, что эти самые их «фундаментальные» знания, а дополнительную еду надо, оказывается, еще и зарабатывать. Потому что бесплатно за удовлетворение собственного любопытства уже не очень-то и дают.

Слов нет, со стороны общества это был не самый лучший способ обращения со своей интеллектуальной элитой. Но его можно понять. Так или иначе, элита очень забеспокоилась.

У меня, дорогие господа, есть одно очень экзотическое подозрение. Наука хотя и представляет собой понятие исключительно абстрактное, обладает тем не менее чем-то вроде разума и уж во всяком случае способна реагировать на окружающую обстановку, если та складывается для нее неблагоприятно. Так или иначе, но на охлаждение к себе и, соответственно, на финансовые урезания она отреагировала крайне оригинально.

Ученые практически перестали смущать население своими «фундаментальными» знаниями и начали прельщать его темами «исполнения желаний», ну вы знаете — «найду кошелек на улице», «стану невидимым», «научусь летать», «набью всем морду», «буду самой красивой и обольстительной», «обрету бессмертие» и так далее.

Причем занимались этим не только жулики. Даже весьма серьезные и уважаемые научным сообществом исследователи часто пытались в то время обмануть налогоплательщиков и обещали им невесть что, лишь бы те позволили им, видите ли, заниматься так называемой фундаментальной наукой под предлогом фальшивых обещаний клонировать, телепортировать, обессмертить, вылечить и все такое.

Естественно, все эти мелкие мошенничества загнанных в угол высоколобых не могли ни в малейшей степени изменить ход истории — попнаука из прикладного и в высшей степени вульгарного занятия постепенно превратилась в то великое, чем она является сейчас.

Началось, как мы помним, с медицины, с того самого знаменитого HIV, который назывался тогда синдромом благоприобретенного иммунодефицита. Потом они пообещали вылечить рак, потом вылечили сердечные недуги. С раком, правда, так быстро не получилось, но зато остальным сразу пообещали почти бессмертие, то есть минимум по четыреста лет каждому.

Самое интересное, что обещания, данные высоколобыми исключительно сдуру, ради денег, чаще всего имели обыкновение выполняться. Многие из этих ребят начинали как жулики, но потом, получив деньги и чертову уйму заказов, просто юридически не имели права эти заказы не выполнять — и, что самое интересное, выполняли! И в большинстве своем чудесненько забывали о своих фундаментальных претензиях.

Находились, правда, и такие, что твердо держались своего и даже ни на какие мошенничества не шли, не обещали человечеству его сей же миг или немножко погодя безумно осчастливить. Но с такими быстро разобрались, еще в двадцатые годы XXI века. Жестоко, конечно, разобрались, не слишком озирались на права человека и гражданина, но тогда особенных законов на этот счет не было; это сейчас все гуманно и за несанкционированное занятие фундаментальной наукой можно при удаче отделаться даже штрафом.

Тогда же, в двадцатые годы, в расцвет клонирования и омоложения, наука начала принимать тот корректный и цивилизованный вид, в котором выступает сейчас.

Иначе, собственно, и быть не могло.

По мере того, как научные сообщения стали заполнять собой первые строчки мировых новостей, наука начала терять статус социального иждивенца и постепенно превратилась в часть шоу-бизнеса. Прошла серия громких судебных процессов, посредством которых ученые заявили шоу-корпорациям о своих претензиях на долю в прибылях. И, что самое любопытное, почти все эти процессы были выиграны — научный люд оказался удивительно дошлым в таких делах. В крупных лабораториях место ученых секретарей заняли пресс-секретари, затем их сменили симпрессарио (scimpressario). Сайнер — следующая ступень, но, собственно, мало чем отличается от симпрессарио. Подозреваю, что замена симпрессарио сайнерами произошла по инициативе Совета аудиодизайнеров, поскольку последний термин короче, да и выговаривать его несравненно легче.

Доля в прибылях шоу-корпораций резко активизировала научные исследования, но, с другой стороны, вынудила ученых подчиняться общим правилам шоу-бизнеса и, в частности, всерьез заняться своей внешностью. Очень быстро была разработана типовая внешность ученого — неброский, но дорогой костюм, располагающая улыбка, уверенный взгляд темных глаз (после затяжной двухлетней войны в эфире победила партия Кареглазых, но и по сию пору наиболее экстравагантные исследователи нет-нет, да и появятся на публике с голубыми глазами), обязательные усики, которые так нравятся женщинам… Ушел в темное прошлое типаж растрепанного, уродливого Эйнштейна (был, кажется, такой химик в XIX веке, покоривший древних какой-то своей кислотой), может быть, и умевшего делать полезные открытия, но неспособного продать даже самый раскрученный наукоемкий товар — типа, скажем, жидких будильников. Просто ужас берет, как подумаешь, до чего же древние были невежественны в вопросах настоящей, конкретной науки.