«Если», 1998 № 01 - [101]

Многотомный роман не утратил своей популярности и сегодня. Он регулярно переиздается в Китае и переводится на многие языки. На русском языке «Путешествие на Запад» вышло в полном варианте в 1959 г., а недавно переиздано издательством «Полярис». Отдельные фрагменты романа неоднократно инсценировались, по мотивам «Путешествия…» снят полнометражный мультфильм, а некоторые персонажи даже включены в число национальных божеств…

К XVIII столетию в китайской литературе наметился первый спад литературы о сверхъестественном. Былая популярность фантастики поблекла. И даже отчаянная попытка Пу Сунлина (1640–1725 гг.) реанимировать жанр короткого рассказа о чудесном, восходящий к традиции «волшебной» прозы IV–VI вв., не удостоилась внимания современников. Его увлекательные и в то же время социально направленные новеллы о волшебных превращениях даосских монахов, оборотнях и лисьих чарах, о путешествиях в потусторонние миры, составившие сборник «Рассказы о чудесах из кабинета Ляо Чжая», по существу, были заново открыты уже после смерти писателя. Отдавая дань памяти новеллисту, известный писатель и теоретик литературы Юань Мэй (1716–1796 гг.) написал аллегорический роман «в манере Пу Сунлина» — «Следы небожителей на зеленых полях». К этому скупому списку можно было бы добавить разве что «Легенды о начале мира» Чжоу Юя — вот, пожалуй, и все, чем могла похвастать китайская фантастическая проза XVII — начала XVIII вв.

К концу XVIII — началу XIX вв. китайская литература вступает в тяжелую и длительную полосу кризиса почти во всех жанрах. Что касается фантастической прозы, то дела ее совсем были плохи.

И все же именно в этот период упадка на литературной арене вспыхнула яркая звезда — роман Ли Жучженя (ок. 1763–1830) «Цветы в зеркале». Продолжая традиции «фантастических путешествий» (впрочем, описания неведомых стран перемежаются с реалистическими зарисовками — синтез, уже ставший традиционным в китайской литературе), Ли Жучжень написал, в сущности, последнюю позитивную и подлинно философскую утопию в китайской НФ. На долгие годы фантастика ушла из литературы, уступив место более актуальной социальной и городской прозе.

«Политика закрытых дверей», проводившаяся в Китае почти до середины XIX столетия, привела к тому, что древнейшая литература, как оказалось, «отстала от жизни». Писатели Европы и Америки, успешно «отработав» практически во всех жанрах, увлеченно осваивали возможности новой литературы — научной фантастики. А в Китае тем временем шла ожесточенная борьба между апологетами монархических порядков, традиционных феодальных воззрений и сторонниками реформ, ратовавших за расширение культурного, научного и общественного кругозора страны. Закрытая дверь распахнулась в 1900 г. В Китае вышел первый зарубежный НФ-роман в переводе… с японского — «Вокруг света за 80 дней» Жюля Верна. Затем последовали и другие произведения французского романиста, а в 1917 г. до Китая «добрался» и Герберт Уэллс. Следует сказать, что первому знакомству с зарубежной НФ китайцы обязаны людям, творчество которых находилось далеко от «литературы мечты и предвидения». Первыми переводчика-ми-энтузиастами Жюля Верна и Герберта Уэллса оказались писатели с громкими именами — Лу Синь и Мао Дунь.

А что же китайские фантасты? Несмотря на пережитое потрясение, вызванное вдруг открывшимся «прекрасным новым миром» НФ, писатели Китая не торопились (или не решались) осваивать новые тропы, хотя популярность НФ возрастала с каждым днем (к слову сказать, китайцы и по сей день остаются одними из самых благодарных поклонников жанра). Впрочем, робкую попытку в начале нынешнего века предпринял Чаньтьянь Тяосу. Его перу принадлежит первое в Китае именно научно-фантастическое произведение — роман «Колония на Луне» (1904 г.). Другой писатель, Сю Ньенчи, попытался даже внедрить в китайскую литературу термин «научный роман». Но опыты первых научных фантастов остались фактически не замеченными.

И как это уже не раз случалось в литературе других стран, основоположниками современной китайской НФ стали писатели, для которых собственно фантастика не являлась самоцелью.

В 1931 г. увидела свет фантастическая повесть известного социального писателя Чжан Тяньи «Записки из мира духов». Продолжая свифтовские традиции, Чжан Тяньи написал, в сущности, едва ли не первую в китайской литературе антиутопию, и сегодня остающуюся одной из вершин сатирической НФ в Китае. Впрочем, столь едкая сатира не всем пришлась по вкусу. Главный герой, некий господин Хань, увлекшись спиритизмом, решил совершить— в порядке «научного» эксперимента — путешествие в потусторонний мир. Вскоре Хань узнает, что представления о мире ином сильно расходятся с действительностью. Господин Хань оказывается в некоем многоярусном мире-государстве со своими законами, этикой и эстетикой, со своими традициями. И в общем-то этот мир мало чем отличается от реального, гоминьдановского Китая. На верхних ярусах живут верхи (в основном, это «творческая» интеллигенция и предприниматели), на нижних, соответственно, низы. Один из обитателей верхних ярусов объясняет Ханю: «В эпоху феодализма простой народ, подобный нам, обитал на нижнем ярусе. Мы совершили революцию, свергли аристократов, узурпировавших верхний ярус, и сами забрались наверх. Так мы обрели равноправие, свободу и славу. <…> Этнологическая комиссия в результате кропотливых исследований доказала, что причины, в силу которых низы остаются низами, коренятся в самой их природе. Низы грубы, неотесаны и тому подобное». Поразительно знакомая картина, не правда ли? Меня до сих пор поражает, куда глядела наша доблестная советская цензура, готовя к публикации на русский язык книгу блистательного китайского сатирика в 1957 году! Велико искушение остановиться на этой повести подробнее. Она, право же, заслуживает того. Какие образы! Взять хотя бы портрет специалиста по декадентской литературе Сыма Сиду, изводившего себя алкоголем, наркотиками и бессоницей, чтобы соответствовать имиджу декадента; или другого специалиста — уже по новейшему символизму — Хэя Линлина, предпочитающего изъясняться примерно таким «символическим» слогом: «А потому, что дух карандаша моего мгновение назад погружался в очаровательную навозную кучу». Или чего, например, стоит изображение «великого акта» выборов Генерального Президента, где судьбу главы государства решают… в картежной схватке. Бесподобны описания двух противоборствующих парламентских партий — «восседающих» и «корточкистов», которые отличаются друг от друга, как вы сами догадались, только различием поз, принимаемых… в уборной (в мире духов сортиры именуются более изящно — «местами отдохновения»). Или такая деталь-находка: в мире духов считается неприличным появляться в общественных местах с неприкрытым носом, потому что нос являет собой… символ мужского начала! Уж не отсюда ли почерпнул идею для фильма «Мотор» известный итальянский «хулиган» от кинематографа Тинто Брасс?