«Если», 1997 № 11 - [93]

Толпа медленно растаяла. Эверетт перелил в бак остатки бензина, вошел в дом, отыскал Иди. Она укладывала в коробку от сигар серебряные украшения.

— Оставь, — велел он. — И так машина битком.

Иди не стала упрямиться. Видимо, Мелинда сказала ей о стычке Эверетта с Кули.

Через пять минут все сидели в микроавтобусе, но эти пять минут показались часом. Хорошо хоть дом стоял на окраине — беглецы выбрались из города, не обнаружив погони. Едва они оказались на скоростной автостраде, Эверетт разогнал машину до семидесяти пяти миль в час. Перегруженный микроавтобус жалобно дребезжал, но водитель не обращал

внимания. Только через час он сбросил скорость до шестидесяти миль.

Иди помогла выбрать дорогу. Развернутая ею карта была не меньше ее самой. Дэйву приходилось сидеть в пол-оборота к окну — иначе мешал хвост. Они держали путь строго на север. Эверетту отчего-то верилось, что там удастся найти брошенный им дом. Дом у озера.

Завтракали они в машине. Рэй и Дэйв, завороженные дорогой, не жаловались и не дрались, но Эверетт знал, что надолго их не хватит. Впрочем, это не имело значения. Вечером можно будет остановиться.

На закате микроавтобус свернул с автострады на заброшенную дорогу, поднялся на холм к купе деревьев. Там они расположились на ночлег, и Эверетт велел Иди заняться ужином. Сам он есть не хотел. Его слегка беспокоила собственная грубость — с такими манерами трудно обзаводиться друзьями. Впрочем, неважно. Скоро будет вволю времени для дипломатии. А сейчас можно поспать.

Он прошел в заднюю часть микроавтобуса и расчистил себе местечко, выгрузив пожитки на землю. Потом улегся, заполнив своим огромным телом чуть ли не все свободное пространство, и сразу крепко уснул.

ГЛАВА 22

Он приблизился к лабиринту по воздуху. Он был толст, как Келлог. Невесом, неповоротлив, точно дирижабль. Этакий небесный кит. Спустя некоторое время он пошел на снижение к коридорам лабиринта и приземлился так мягко, что даже пыль не потревожил.

Он пошел, куда указывали нарисованные на стенах стрелки и, хотя не заметил с неба ни души, вскоре обнаружил заблудившегося человека. Не местного. Илфорда.

Глаза у Илфорда были закрыты, голова безвольно откинута на спинку инвалидного кресла. Он похрапывал. Кругом валялся мусор: пустые консервные банки и выгоревшие под солнцем и покоробленные дождем журналы.

«Это я его сюда перенес, — подумал Эверетт. — Как и грозился».

Калека не вызывал опасений, но Эверетт молча и неподвижно стоял под свирепым полуденным солнцем. Боялся разбудить.

И вдруг он услышал позади, за углом, скрежет и лязганье шарниров и шестеренок. Он обернулся.

Телеевангелист шаркал, бороздил пыль лохмотьями резиновых подошв. Брошюры без конца падали на землю. На экране виднелось лицо Кэйла.

Не обращая на Эверетта внимания, робот приблизился к человеку в инвалидной коляске.

— Кэйл! — воскликнул Эверетт.

Тот, по всей видимости, не услышал. Зашел за спину Илфорду, соМ' кнул изъеденные коррозией пальцы на подлокотниках. Толкнул кресло и покатил вперед. Илфорд ничего не замечал, ни на что не реагировал. Спал.

Робот укатил кресло с перекрестка, где стоял Эверетт, и скрылся за углом. Эверетту бросилась в глаза его заботливость. Готовность опекать Илфорда.

От кого он спасает Илфорда? «От меня!» — сообразил Эверетт.

И тут, словно разгадав некую важную загадку, Эверетт позволил себе взмыть над лабиринтом, подняться в небесную синеву. Оттуда он увидел, как телеевангелист, толкая перед собой кресло, терпеливо пробирается по лабиринту.

Витая в воздухе, Эверетт приметил еще одного заплутавшего. К нему-то он и направился. Снизился. Приземлился.

Кули.

Снова Эверетт незримым жирным призраком стоял в коридоре лабиринта. Кули расстегнул воротник рубашки, пиджак нес в руке, но все равно обливался потом.

Он свернул в другой коридор, но тотчас остановился, повернулся и пошел обратно к перекрестку. Поднял глаза, вгляделся сквозь Эверетта, явно не замечая его. Он искал выход.

— Кули, — окликнул его Эверетт.

— Он тебя не слышит, — произнес голос у него за спиной.

Он повернулся и увидел Келлога. Толстяк враскачку вышел из-за угла, остановился и расплылся в улыбке.

Келлог оказался прав — Кули не отозвался. Не услышал. Он уходил прочь, опасливо заглядывая за углы. Его интересовал только выход. Через минуту он исчез из виду. Келлог и Эверетт остались наедине друг с другом.

— Как жизнь, пилигрим? — Келлог вынул изо рта сигару. — Ну и дела! Да ты не человек, а плевок в лицо гравитации.

— Что ты хочешь этим сказать?

Келлог подошел и ткнул пальцем Эверетта в живот. Палец прошел сквозь нематериальную плоть.

— Большой, но легкий, — изрек Келлог. — Плохой диагноз.

— Они меня не видят.

— Точно.

— Но это я их сюда перенес. Моя сила растет.

— Ты нас всех сюда перенес, — подтвердил Келлог. — Это твой сон.

— Что теперь будет? — спросил Эверетт.

Келлог сунул сигару в рот, скорчил жуткую рожу и изобразил руками клешни.

— Воз-змез-здие! — с угрозой проговорил он. — Но тебе это не по плечу. Ты привел мустанга к воде, ковбой.

— Что?

— Сам себя обезвредил, приятель. — Келлог снова воткнул руку в живот Эверетта. — Ты бесплотен.