«Если», 1996 № 10 - [15]

В конце прошлого века остров стал базой китобойного флота и на короткий срок превратился в аванпост цивилизации; впрочем, даже тогда люди селились исключительно на побережье. В 1916 году Шеклтон⁴ с горсткой своих людей преодолел горы Южной Джорджии, когда шел на выручку собственной застрявшей во льдах антарктической экспедиции. Следующими в глубь острова в 1955 году проникли участники английской исследовательской экспедиции.

На сем история Южной Джорджии заканчивалась. С упадком китобойного промысла население городов Гусвик и Грютвикен начало неумолимо сокращаться. Со временем от городов остались одни развалины, а остров из аванпоста цивилизации вновь превратился в затерянный в океане клочок безжизненной земли.

Впрочем, ничто из вышеперечисленного не имело отношения к изумленному восклицанию Билла Ригли, палец которого, скользя по карте, уткнулся в Южную Джорджию. Билла изумило местонахождение острова. Тот располагался на пятьдесят четвертом градусе южной широты, в шести тысячах миль от Новой Зеландии и колонии гетероморфов на Маккуари.

Причем на всем протяжении этих шести тысяч миль свирепствовали ветры и бесчинствовали волны.

— Только представь, какой перед Дервентом стоял выбор, — проговорил Билл. — Либо плыть на запад, огибая мыс Доброй Надежды, преодолеть расстояние в девять или десять тысяч миль, да еще против ветра. Либо отправиться на восток. Дорога короче и ветер в основном попутный, но придется пересекать Тихий океан, а затем идти проливом Дрейка между мысом Горн и Антарктидой.

Вдосталь наобщавшись с географической базой данных, я прекрасно понял, что он хотел сказать. Сегодня Ревущие Сороковые никого не пугают, но сто лет назад они были притчей во языцех — область жестоких штормов, чудовищных волн и смертоносных ветров. Хуже всего приходилось как раз кораблям, что шли через пролив Дрейка, который и выбрал Люк Дервент. Ведь так путь намного сокращался, а время поджимало…

Пока я размышлял, Билл заказывал билеты.

Разумеется, мы собирались плыть на Южную Джорджию, несмотря на то, что лично мне внутренний голос твердил: ничего мы там не найдем. Дервенты попросту не добрались до острова. Как и многие другие, они утонули, пытаясь обогнуть мыс Горн.

Мы знали, что риск велик и тем не менее истратили на подготовку экспедиции почти все свои сбережения. Решили, что долетим до Буэнос-Айреса, оттуда переберемся на Фолкленды, а последние 800 миль до цели одолеем на корабле, который, помимо нас двоих, доставит на остров в разобранном виде маленький двухместный самолет. Соберем его по прибытии.

Я заказал пару фотографий острова со спутника, и мы тщательно изучили эти великолепные снимки, отметив то, что заслуживало пристального внимания.

Как ни странно, наши с Биллом дороги слегка разошлись. Его интересовала прежде всего аналитическая машина, которой он отдал несколько месяцев своей жизни. Билл составил полный отчет, объяснил, каким образом пришел к своему открытию, и описал наши последующие действия. Указав, где находятся материалы и детали машины, он отправил официально заверенные копии документов в библиотеку своего университета, в Британский музей, библиотеку Конгресса и в коллекцию редких изданий и рукописей публичной библиотеки Данидина. Если на Южной Джорджии обнаружится аналитическая машина — или хотя бы ее часть, — это заставит умолкнуть всех скептиков.

Что касается меня, мне тоже хотелось отыскать аналитическую машину Луизы Дервент, а также следы колонии гетероморфов. Но все чаще и чаще мои мысли обращались к Люку Дервенту — человеку, искавшему «великое Может Быть».

Он сказал Луизе, что цель их путешествия — принести Слово Господне «холодным людям», но я знал, что им двигало иное стремление. Его заботило не столько обращение гетероморфов в христианство, сколько их познания в медицине. Иначе зачем он взял с собой аналитическую машину Луизы, «механический шедевр» — предок современного компьютера, отправляясь к существам, которые располагали портативными трансляторами? Только чтобы обменять чудесное устройство на здоровье жены.

Теперь я понимал, что руководило Люком Дервентом в последние дни перед отплытием. Любимая умирала у него на глазах. Так неужели он ради спасения жены не рискнул бы отправиться в опасное плавание? Неужели не принес бы в жертву самого себя, свою команду и собственную бессмертную душу, когда ему представился пускай ничтожный, но шанс спасти Луизу? Неужели любой из нас, оказавшись на месте Люка, не поступил бы точно так же?

Вот именно. Любой из нас возблагодарил бы небо за предоставленную возможность и с легким сердцем наплевал на грозящие опасности.

Я хочу отыскать аналитическую машину и следы колонии гетероморфов. Но гораздо сильнее желание убедиться, что Люк Дервент добился своего, что он выиграл эту партию у судьбы. Мне хочется отыскать Луизу Дервент, закованную в глыбу льда, но живую, ожидающую воскрешения и полного выздоровления. И у меня есть шанс испытать благосклонность судьбы. Через два дня мы с Биллом вылетаем в Буэнос-Айрес, на поиски нашего «великого Может Быть». Скоро я все узнаю.

Сейчас, в самый последний момент, события приняли несколько неожиданный оборот.