«Если», 1996 № 04 - [23]

Я поведал о том, что со мной сегодня произошло, постаравшись не упустить ни единой подробности. Сами знаете, что-нибудь забудешь, а потом окажется, что это было главное.

Слушая мой рассказ, Покойник руководил войсками. Мне вдруг почудилось, что перемещения жучиных подразделений осуществляются по определенной схеме, понять которую я не в состоянии.

Что ж, пора двигаться. Я встал и направился к двери, бросив через плечо:

— Увидимся, когда встретимся, Мешок-с-Костями.

— Гаррет, постарайся не приводить свою подружку сюда. Я не потерплю подобных глупостей в моем доме.

Честно говоря, я поступал так лишь изредка, что называется, под давлением обстоятельств, поскольку иначе могло показаться, что я просто потешаюсь над несчастным Покойником.

Живые логхиры распутны как семнадцатилетние юнцы. Должно быть, женоненавистничество для Покойника — нечто вроде компенсации за упущенное удовольствие.

— Будь осторожен, Гаррет, — сказал он, когда я закрывал за собой дверь.

Я всегда осторожен. Точнее — когда обращаю внимание на мелочи и полагаю, что мне есть из-за чего беспокоиться. Но что может случиться с человеком, который пошел за спиртным в лавку через пару улиц?

Поверьте мне, все, что угодно.

Денек и впрямь выдался забавный. Я уловил запах «травки» и, признаться, заинтересовался. У нас по соседству любителей «травки» раз-два и обчелся, а запах был на удивление сильным. Я двинулся в ту сторону, откуда он доносился.

И наткнулся на пятерых парней, в которых с первого взгляда угадывалось родство с гоблинами. Мне повезло вдвойне: гоблины вообще туповаты и неповоротливы, а эти накурились до такой степени, что соображали медленнее улитки. Впрочем, кое-что они все-таки замечали — видно, сказывалась привычка.

— Гаррет? — пробормотал один.

— А тебе какое дело?

— Такое.

— Да он это, он. Айда, братва.

Я начал первым. Ударил одного ногой в пах, врезал второму по кадыку — а потом споткнулся и упал. Между тем первый противник сложился пополам и принялся опорожнять желудок, а второй, утратив всякий интерес к происходящему, побрел прочь, прижимая ладонь к горлу.

Перекатившись на спину, я свалил с ног третьего, которого сумел застать врасплох. Он рухнул как подкошенный, ударился головой о мостовую и на какое-то время выключился из игры.

«Неплохо, Гаррет. Пожалуй, ты сумеешь выкрутиться…»

Оставшиеся двое противников тупо глядели, как я разбираюсь с их подельниками. Вокруг начала собираться толпа.

Наконец у последних двоих мозги прояснились настолько, что они подступили ко мне. Я двигался гораздо проворнее, однако у них было преимущество в численности. Мы повальсировали по мостовой; я нанес пару ударов (которые не достигли цели, поскольку гоблины явно осторожничали) и столько же пропустил.

Третий удар изрядно поколебал мою уверенность в благополучном исходе. В глазах на мгновение помутилось, а мой могучий интеллект целиком и полностью сосредоточился на древнем как мир вопросе: где, собственно, верх?

Один из гоблинов высказался в том смысле, что мне следует держаться подальше от семьи Владычицы Бурь, а второй тем временем вознамерился окончательно вышибить из меня дух. Я выхватил у пожилого зеваки шишковатую палку, на которую он опирался, и от души врезал противнику промеж глаз. После чего, покончив, так сказать, с бойцом, двинулся на говорилу. Тот отбивался до тех пор, пока я очередным ударом не сломал ему руку.

Тут он запросил пощады. Я согласился на мировую, вернул старикашке из толпы, которая вдруг бросилась врассыпную, его палку и тоже юркнул в переулок. К месту нашей стычки спешили те, кто сходил в Танфере за стражей законности и порядка. Мне вовсе не хотелось, чтобы меня забрали и обвинили в превышении допустимых пределов самообороны (ведь закон, когда действует вообще, действует именно так). Пускай разбираются с гоблинами.

Ничего не скажешь, забавный денек.

Покойник жадно выслушал мой отчет о событиях, отпустил язвительное замечание, когда я упомянул о том, что гоблины могли бы быть и посообразительнее, а в конце разговора — я пошел умываться и переодеваться — заметил:

— Я же говорил, будь осторожен.

— Помню, помню. Теперь уж точно не забуду. А ты последи за своими тараканами. Они вот-вот обойдут с фланга чешуйниц у горы Желтого Пса.

Покойник отвлекся от войны лишь затем, чтобы поднять в воздух и швырнуть в меня каменную статуэтку какого-то логхирского божка. Она врезалась в дверь, которую я предусмотрительно поспешил захлопнуть.

Ладно, хватит, пускай себе забавляется. Когда он становится настолько раздражителен, это означает, что у него возникает или уже возникло решение какой-то задачи.

7

Добравшись до «Железного лгуна», я обнаружил, что Амиранда уже там. Причем не я опоздал, а она пришла заранее. Зная по собственному опыту, что женщина, приходящая вовремя, — драгоценность, которую следует холить и лелеять, я воздержался от каких-либо шуточек.

— Что с вами стряслось? — спросила она. — Вы выглядите так, словно участвовали в драке.

— Точно в яблочко, госпожа. Но видели бы вы моих противников! — Судя по всему, ее привела в восторг одна только мысль о том, что я с кем-то дрался. Что ж, Амиранда Крест лишается очка.