«Если», 1995 № 10 - [27]

— Тогда чем вы тут занимаетесь?

— Добываем пикон и пытаемся очистить его, чтобы он мог участвовать в реакции.

— Пустое дело, — небрежно бросил Хлонверт и повернулся к подошедшему Ворндалу Сиссту.

— Добрый день, капитан, — сказал Сисст. — Очень рад, что вы благополучно приземлились. Я отдал приказ немедленно развернуть наши противоптертовые экраны.

Хлонверт покачал головой.

— В них нет необходимости. Вы и так уже натворили бед.

— Я?.. — Голубые глаза Сисста беспокойно забегали. — Не понимаю вас, капитан.

— Вы замарали все небо своим вонючим дымом и замаскировали настоящее облако. В моем экипаже ожидаются потери, и ты за них ответишь.

— Но облака и днем по цвету различны. Не станете же вы…

— Молчать! — Хлонверт резко опустил руку на меч, шагнул вперед и кулаком смазал Сисста по подбородку, отчего начальник станции полетел вверх тормашками. — Ты что, сомневаешься в моей компетенции? Обвиняешь меня в халатности?

— Никак нет. — Сисст неуклюже поднялся, отряхивая песок. — Простите меня, капитан. Теперь, когда вы обратили на это мое внимание, я осознал, что пар от наших чанов в определенных обстоятельствах может ввести в заблуждение летчиков.

— Вы должны были выставить оградительные буйки.

— Я прослежу, чтобы это сделали немедленно, — сказал Сисст. — И как только мы сами не сообразили?

Толлеру стало стыдно за своего начальника. Он уже повернулся, чтобы уйти, как вдруг натолкнулся на коротко остриженного летчика с белым значком лейтенанта.

— Команда построена, сэр, — деловито отрапортовал тот, салютуя Хлонверту. Капитан кивнул и окинул взглядом шеренгу людей в желтых рубашках.

…..— Сколько человек вдохнуло пыльцу птерты?

— Только двое, сэр. Нам повезло.

— Повезло?

— Я хотел сказать, сэр, что лишь благодаря вашему превосходному командованию наши потери не оказались гораздо большими.

Хлонверт снова кивнул.

— Кого мы потеряли?

— Пауксейла и Лейга, сэр, — ответил лейтенант.

— Свидетели были?

— Сэр, я видел своими глазами, как птерта лопнула. рядом с ним, на расстоянии вытянутой руки, и он вдохнул пыльцу.

— Тогда почему он не ведет себя как мужчина? — раздраженно спросил Хлонверт. — Один такой трус может взбудоражить всю команду. — Капитан снова повернулся к Сиссту. — Я привез тебе сообщение от магистра Гло, но вначале должен выполнить некоторые формальности. Ты останешься здесь.

От лица Сисста отхлынула кровь.

— Капитан, было бы лучше, если бы я принял вас в моих покоях. И потом, я должен безотлагательно…

— Ты останешься здесь, — прервал Сисста Хлонверт. — Посмотришь, что натворили столбы твоего пара.

Как ни раздражало Толлера пресмыкательство Сисста, ему все же захотелось вмешаться и положить конец унижениям начальника. Однако по этикету колкорронского общества вступаться за человека без его согласия означало нанести тому жестокое оскорбление, выставив трусом.

— Давай заканчивать, — сказал Хлонверт своему лейтенанту. — Мы и так уже потеряли слишком много времени.

— Есть, сэр. — Лейтенант встал перед шеренгой и произнес громким голосом: — Все, кто чувствует, что скоро не сможет выполнять свои обязанности, — шаг вперед.

Секунду спустя из строя вышел темноволосый молодой человек. Он был бледен, но держался прямо и, безусловно, полностью владел собой.

Капитан Хлонверт подошел к нему и положил руку на плечо.

— Летчик Пауксейл, — сказал он негромко, — ты вдохнул пыльцу?

— Так точно, сэр. — Голос Пауксейла звучал безжизненно и покорно.

— Ты служил родине смело и доблестно, и о тебе доложат королю. А теперь ответь: какую Дорогу ты выбираешь — Яркую или Тусклую?

— Яркую, сэр.

— Молодец. Жалованье тебе сохранят до конца экспедиции и отправят твоим ближайшим родственникам. Можешь идти.

— Благодарю вас, сэр.

Пауксейл откозырял и двинулся прочь. Он обошел воздушный шар и скрылся с глаз товарищей, но Толлер, Сисст и многие рабочие-пиконщики, стоявшие на берегу, по-прежнему видели летчика и палача, который шагал ему навстречу.

Палач держал в руках широкий и тяжелый меч с лезвием из древесины бракки; эмалевой инкрустации, которой обычно украшалось колкорронское оружие, на клинке не было и в помине. Пауксейл смиренно встал на колени, и палач, взмахнув мечом, отправил его по Яркой Дороге.

Услышав глухой стук, с каким рухнуло на песок обезглавленное тело, летчики в строю беспокойно зашевелились. Некоторые подняли головы, устремили взгляды на Верхний Мир; они беззвучно молились о благополучном путешествии души своего товарища на гшанету-сестру. Большинство, однако, мрачно уставились в землю.

Их набрали в перенаселенных городах империи, жители которых весьма скептически относились к учению церкви о бессмертии человеческой души, которая якобы бесконечно перемещается между Нижним и Верхним Мирами. Для них смерть означала смерть, а не приятную прогулку по мистическому Горнему Пути, соединяющему две планеты.

Внезапно шеренга на мгновение распалась. Двое летчиков схватили третьего, высокого и тощего, и поставили его перед Хлонвертом.

— …не мог меня видеть, сэр! — кричал он. — И ветер дул в другую сторону! Клянусь вам, сэр, я не вдыхал пыльцу!

Хлонверт подбоченился и несколько секунд, как бы подчеркивая тем самым свое недоверие к словам летчика, разглядывал небо, а затем заговорил: