«Если», 1995 № 10 - [23]

Раздобыв длинный шест и крюк и приладив одно к другому, Кугель с опаской сунул свое приспособление в дыру и слегка пошуровал, но добился лишь того, что потревоженное щупальце бурно задергалось.

— Удивительное дело! — вскрикнул вдруг Иоло.

— Этот ком глины всего шести футов в поперечнике, Кугель же засунул туда палку длиною в дюжину футов! Опять обман?!

— Я обещал герцогу Орбалю подлинное чудо и выполнил свое обязательство, — с достоинством ответил Кугель. — Но о его механизмах я знаю ничуть не больше, чем Зарафлам об умственных процессах своих тараканов.

Герцог Орбаль одобрительно кивнул.

— Недурно сказано, Кугель! Твой экспонат вполне мог бы претендовать на главный приз, и все же его портит некая незавершенность. Бездонная дыра! Кусок щупальца! Какая-то импровизация, изрядно проигрывающая в сравнении с прецизионной точностью зарафламовских тараканов.

Кугель попытался возразить, но герцог жестом призвал его к молчанию.

— Ты показал нам дыру. Прекрасная дыра! Но чем она лучше любой другой? Почему я должен бросить в нее тысячу терций?

— Данную проблему можно разрешить ко всеобщему удовлетворению, — заметил Кугель. — Пусть себе Иоло лезет в дыру, дабы убедиться, что его прекрасные сны лежат в каком-то другом месте, и тот же Иоло по возвращении засвидетельствует чудодейственную природу моего экспоната.

— Кто экспонат выставляет, тот его и обследует! — немедленно откликнулся Иоло.

Герцог прекратил последовавшую перепалку, высоко подняв руку.

— Объявляю официальный вердикт! Итак, Кугель должен немедленно войти в представленное им сверхъестественное отверстие в целях поиска имущества Иоло и одновременно тщательного обследования имеющейся там внутренней среды, выполнив это для всеобщей пользы и удовлетворения.

— Но, Ваша Милость! — запротестовал Кугель.

— Как же я могу пролезть в дыру, когда она сплошь заполнена щупальцем?

— Ничего, там вполне достаточно места для худого проворного человека.

— Не стану лгать, Ваша Милость… Я никак не могу спуститься в дыру, ибо испытываю жуткий, непереносимый ужас!

Герцог Орбаль опять задумчиво взглянул на увенчанный четырьмя трубами холм и обратился к плотному субъекту в неброской бордово-черной униформе:

— Которой воспользуемся на этот раз?

— Рекомендую вторую справа, Ваша Милость, она на три четверти свободна.

— Да, я страшился, но поборол свой страх! — воскликнул Кугель дрожащим голосом. — Я уже готов отправиться на поиски драгоценных снов Иоло!

— Великолепно, — скупо усмехнувшись, промолвил герцог. — И поторопись, а то моему терпению приходит конец.

Кугель робко сунул ногу в дыру (щупальце резко дернулось) и тут же вытащил ее обратно. Герцог обменялся несколькими словами со своим шерифом, тот распорядился доставить лебедку, и с ее помощью щупальце вытянули из дыры на добрых пять ярдов.

— Ну а теперь, — сказал герцог Орбаль, — садись на него верхом и покрепче обхвати руками и ногами.

В полном отчаянии путешественник вскарабкался на страшную конечность, на лебедке отпустили тормоза — и Кугеля вмиг утянуло в дыру.

Вокруг царила почти абсолютная темнота, однако благодаря какому-то парадоксальному феномену Кугель ощущал окружающий его пейзаж до малейшей детали. Он стоял на обширной плоской поверхности, испещренной складками и морщинами, напоминающими морскую рябь; черная субстанция под его ногами имела губчатую структуру, и в этих крошечных кавернах и туннелях кишело бесчисленное множество почти невидимых точечных огоньков. Горизонта не было и в помине; законы перспективы, равно как местные концепции длины, ширины и высоты оказались безмерно чужды разумению Кугеля.

Единственная деталь оживляла суровую пустоту — бледный, едва заметный диск цвета дождя, тихо плавающий в зените. Вдали (миля? десять миль? сто?) холмообразная масса доминировала над плоской панорамой; приглядевшись, Кугель определил, что это гора студенистой плоти, в которой ворочается некий шаровидный орган, по-видимому, аналогичный глазу. Не менее сотни щупальцев, растущих из основания живой горы, широко раскинулись на черной губчатой поверхности, и одно из них мимо Кугелевой ноги уходило в невидимую дыру и заканчивалось на Земле.

Тут Кугель углядел, что Торба, полная снов, лежит рядом, всего в нескольких шагах, но на этом месте черная губка, поврежденная его же собственным шестом, источает едкую субстанцию, проделавшую в кожаном мешочке основательную дыру. В той же влаге лежали рассыпавшиеся снежинки снов; начав собирать их, Кугель заметил, что сияющие лучи приобрели какие-то сомнительные оттенки, и ощутил зуд и неприятное жжение на кончиках пальцев.

Тут горстка люминесцирующих точек закружилась у его лица, и нежный голос произнес:

— Кугель, драгоценнейший Кугель! Как это мило, как приятно, что ты собрался нас навестить! Как тебе нравится наша милая, приятная Вселенная?

Подскочив, как ужаленный, Кугель завертел головой и узрел невдалеке возлежащее на черной губке некрупное создание, не лишенное, однако, фамильного сходства с гигантской одноглазой тушей. Мерцающие точки окружили его голову, и нежный голос снова зазвучал в ушах:

— Ты пребываешь в недоумении, и совершенно напрасно. Мы передаем наши мысли крошечными квантами, и если посмотришь внимательно, то увидишь, как эти милые крошки анимакуляты поспешно переносят свою информационную ношу. Да вот и пример, прямо у тебя перед глазами! Это же твоя собственная мысль, в коей ты сомневаешься, вот она и медлит, ожидая твоего решения.