«Если», 1995 № 02 - [34]

— Мама сказала, что это нехорошо, когда я вместе с тобой в спальне, — сказала она. — Тогда я сказала, что спальня ничем не отличается от любой другой комнаты, верно? Так или иначе, кончилось всё тем, что я обещала не заходить в твою комнату от захода до восхода солнца — по-видимому, это опасное время.

— Угу, — я был разочарован.

— Но мама простодушна, и она забыла взять с меня обещание, чтобы ты не заходил в мою комнату.

— Отлично. — Мне хотелось сменить тему. У меня было такое чувство, что события в этом направлении выходят из-под моего контроля. — Что будем делать сегодня?

— Зайдём к Ленте?

— Слушай, почему бы ради разнообразия не обойтись без Ленты? Думаю, сегодня у неё в гостях Вольф, так что с ней всё в порядке. Давай возьмём мою лодку.

Кареглазка с энтузиазмом согласилась, и мы вошли в мастерскую Сильверджека. Самого его нигде не было видно, так что мы направились прямо к причалу. Вскоре мы уже спустили лодку на воду и выплыли в гавань.

Кареглазка лежала на носу, а я сидел на руле. Почти всё время мы не отрывали взгляда друг от друга, и мне часто приходилось резко менять курс, чтобы в кого-нибудь не врезаться.

Люди махали нам с набережной и звали нас по имени с других лодок, и впервые я понял, насколько мы бросаемся в глаза, насколько люди обращают внимание на сына парла и дочь хозяина гостиницы, постоянно пребывающих в обществе друг друга. В своё время это могло ввергнуть меня в крайнее смущение, но теперь я обнаружил, что рад этому и даже горжусь, что меня видят в обществе прекрасной девушки.

Мы вышли во внешнюю гавань и поплыли параллельно волнолому.

— Я останусь на всю зиму, — уверенно сказал я.

— Теперь я всё время буду здесь, после того как…

— Снова вернулись тяжёлые мысли…

— Мне было очень жаль услышать про Алику, — мягко сказала она.

— Всё нормально. Теперь мой дом здесь… Мы обогнули конец волнолома и направились в сторону Пальца.

— Дроув… — сказала Кареглазка после долгого молчания. — Мне кажется, в Паллахакси что-то затевается. Думаю, я должна тебе об этом сказать. Сегодня утром люди в «Груммете» говорили, что здесь собираются жить члены Парламента, а многие утверждали, что этого нельзя допустить.

Они говорили, что если депутаты будут болтаться здесь со своими привилегиями, не обращая внимания на нормированное распределение и комендантский час, они очень скоро могут оказаться покойниками. Я знаю, что это ужасно, но я должна была тебе об этом сказать.

— Все настолько плохо? — Горожане помалкивали в моём присутствии, ошибочно полагая, что всё передаётся моему отцу.

— Думаю, достаточно серьёзно. Меня лично не слишком волнуют депутаты, но ты говорил, что один из них собирается жить у твоих родителей. Мне бы не хотелось, чтобы что-нибудь случилось с твоей матерью или отцом.

Я мог бы выдать в ответ кучу циничных замечаний, но сдержался.

Кареглазка была слишком хорошо воспитана, чтобы меня понять.

— Смотри! — показал я. — Там, в камнях. — Что-то большое медленно покачивалось на волнах у кромки воды.

— Ой… — Кареглазка отвела взгляд.

Я подплыл ближе. Камни здесь были иззубрены, и, хотя вода стояла почти неподвижно, я опасался пропороть лодку о какой-нибудь выступ. На поверхности плотной воды головой вниз плавало тело.

— Это лорин, — сказал я.

— Кто же на это решился?! Что будем делать, Дроув?

Я пытался собраться с мыслями, когда послышался странный свистящий звук, и часть скалы над нами с грохотом обрушилась вниз, упав в воду с мягким всплеском, от которого даже не пошли волны. Я обернулся и увидел три паровых глиссера, которые мы заметили раньше. Теперь они были совсем близко и двигались вдоль волнолома. От пушек на их палубах поднимались клубы белого дыма.

Это были астонские военные корабли. Они обстреливали Паллахакси.

* * *

Незадолго до комендантского часа, когда все спешили домой, мы встретили Ленту.

— Слушайте, никто не видел Сильверджека? — спросила она. — Отец всё время пытается его найти, с тех пор как я сказала ему, что он был лоцманом на «Изабель».

— Э… Мы его видели, — мрачно ответил я.

— Я этого не помню, Дроув. Где? — озадаченно спросила Кареглазка.

— Он… э… Помнишь тело возле скал? Это не был лорин, Кареглазка. Я в этом уверен. Тело чуть покачнулось на волнах, и я увидел часть его лица.

Могу поклясться, что это был Сильверджек.

Девушки в ужасе смотрели на меня.

— Что же нам теперь делать, Дроув? — спросила Лента.

— Я намерен поговорить с Местлером, — сказал я. Внезапно у меня возникло ужасное подозрение, и я вспомнил, что Местлер не знает, что мы были свидетелями крушения «Изабель».

Глава 15

Когда грум достиг максимума, Правительство зашло в тупик с установлением комендантского часа. Даже Местлер, со всеми его познаниями в астрономии, забыл, что приближается время, когда солнце будет светить постоянно и не будет темноты, а значит, и покрова для таинственных перемещений парлов и их секретных грузов. Теперь грузовики с завода и на завод громыхали через город на виду у всех, и военная полиция больше не имела возможности проводить свои тайные манёвры.

Понятно, что на несколько дней после нападения астонцев Местлер и его люди ушли на дно. По городу ползли зловещие разговоры, и дня не проходило без импровизированного митинга возле монумента. Там были те, кто призывал Стронгарма возглавить депутацию на новый завод (он теперь считался штабквартирой парловской деятельности), но рыбак оставался непреклонным.