«Если», 1994 № 11-12 - [73]

— М-да. Но что выиграет на этом земная дипломатия? Я к тому, что наш долг требует, дабы мы сыграли в сближении их государств более продуктивную роль. — И Магнан приложил палец к своему узкому подбородку. — Так вот, если бы мне предложили выработать справедливое решение…

— Давайте не будем напоминать им, что мы еще здесь, господин Магнан, — предложил ему Ретиф.

— При их темпераментах достаточно легкого срыва, чтобы начать бить посуду, а из нас получится чрезвычайно удобная для этого чашка…

— Ерунда, они не осмелятся, — и Магнан, наклонившись к экранам, крикнул, перекрывая голосом шум сражения: — Господа! Я нашел идеальное решение! Поскольку каждому из вас, по всей видимости, недостает веры в благородство намерений противной стороны, я предлагаю объявить Юдору Протекторатом Земли!

Магнан закончил, и лицо его расплылось в предвкушающей улыбке.

Мгновенно наступила полная тишина, ибо все органы чувств двух противников развернулись в сторону неожиданной помехи. Первым нз оцепенения вышел Склиз.

— Что? Это выходит, гроачи посеяли, а земляне пожнут? Да никогда!

— Я содрогаюсь! — завопил Оккийокк. — Я озлобляюсь! Я пенюсь в полости рта! Какая наглость! Милость Божия! Святые Небеса! Et cetera!

— Господа! — воскликнул Магнан. — Мы, земляне, останемся на Юдоре ровно столько времени, сколько потребуется аборигенам, чтобы должным порядком освоить современные приемы торговли и половой гигиены, после чего мы, разумеется, устранимся, предоставив им право на самоопределение.

— Это значит, поматросит и бросит! — прошипел Склиз. — Круто берешь, мякотник! Но меня ты не запугаешь! Генерал Оккийокк! Я предлагаю заключить перемирие на то время, пока нам придется плечом к плечу искоренять общего врага!

— Карамба! Я оскорблен! Я смертельно обижен! Я даже рассержен! Сначала мы прикончим приставалу! Затем продолжим борение фрайров и гроачи!

— Подождите! — возопил Магнан. — Вы не поняли…

— Боюсь, они как раз поняли, — проговорил Ретиф, хватаясь за рычаги управления. — Держитесь, господин Магнан, выходим из-под удара.

Крохотный катерок что было мочи рванулся вперед, виляя то вправо, то влево. Блеснула ослепительная вспышка, экраны побелели и тут же погасли. Катер отчаянно дернулся и перевернулся. От второго взрыва он полетел с подкруткой, словно плоский камешек по поверхности пруда.

— Ретиф! Остановитесь! Нас несет прямо на линию огня! — на последнем дыхании крикнул Магнан, ибо один из экранов вдруг ожил, обнаружив прямо по курсу громадный линкор гроачи, грозно увеличивающийся в размерах.

— Попробуем нырнуть под их. пушки, — отозвался Ретиф. — Удирать не имеет смысла, они накроют нас без особых трудов.

— Может быть, они позволят нам сдаться? — проблеял Магнан. — Давайте попробуем выбросить белый флаг!

— Боюсь, в белый флаг им будет легче целиться.

— Ретиф дернул катерок в сторону, совсем рядом рвануло еще раз, и катер нырнул под корму огромного корабля.

— Осторожнее! — завизжал Магнан, увидев, как ползет по экрану необъятный, крапчатый, синеватозеленый диск. — Мы врежемся в Юдору!

— Если повезет, врежемся, — согласился Ретиф.

Нарастающий визг раздираемой атмосферы сделал дальнейшие разговоры невозможными.

3

Если не считать шипения вытекающего откуда-то воздуха и резких щелчков, издаваемых остывающим металлом, единственными звуками, которые слышались в раздрызганиой рубке, были стоны Магнана, выползающего из-под останков своего кресла. Желтый солнечный свет, проходя через пробоину в корпусе, дрожал на дымящихся обломках панели управления, на скрученной и вспучившейся обшивке пола кабины и на пустом сиденье пилота.

— Рад видеть, что вы очнулись, — поприветствовал Ретиф.

Магнан повернул больную голову и увидел своего компаньона, свесившегося в открытый спасательный люк. Компаньон, судя по всему, не пострадал, разве что на скуле у него появилась ссадина да на груди бледно-голубой неофициальной предобеденной куртки зияла обгоревшая по краям дыра.

— Атмосфера здесь немного разреженная, но кислорода, судя по всему, хватает. Как вы себя чувствуете?

— Омерзительно, — признался Магнан.

Неловкими пальцами он расстегнул страховочную упряжь, кое-как выполз из люка и в изнеможении рухнул на короткую персикового цвета траву. Вокруг поднималась в бледное небо древовидная поросль с ребристыми красно-оранжевыми стволами и ноздреватой листвой мандаринового цвета. Купы желтых, янтарных и фуксиновых цветов светились в тени, словно мазки флюоресцентной краски.

— Как случилось, что мы еще живы? — потрясенно осведомился старший из двух дипломатов. — Последнее, что я запомнил, это бледно-розовый горный пик, вылезающий из облаков прямо на нас.

— По нему мы промахнулись, — успокоил начальника Ретиф. — Нашей обшивки как раз хватило на то, чтобы смягчить приземление. Она вместе с пружинистой растительностью и спасла наши шеи.

— Где мы?

— На островке в северном полушарии, и похоже, что это — единственная на планете суша. Определиться точнее у меня, боюсь, не получится, так что я взял на себя смелость назначить это место Северным полюсом.

— Ну что же, — оглядываясь, вздохнул Магнан,

— полюс так полюс. А эти где? Знаете, по мне так лучше сдаться на милость Склизу. Честно говоря, не доверяю я этому Оккийокку. Мне кажется, в его рогатых глазах таится некоторое коварство.