Эскорт для миллиардера-3 - [6]

— Тогда почему ты делаешь это со мной? — спросил я.

Она вздрогнула.

— Я не делаю это с тобой, Джеймс. Я делаю это для тебя.

Она выглядела так, словно вот-вот расплачется, но при этом она по-прежнему хотела, чтобы ее слова звучали дерзко.

— Одри, какого хрена это вообще все значит?

Ее лицо на секунду исказилось, а затем она стала выглядеть грустной и расстроенной.

— Я имела в виду то, что я сказала уже тебе прошлым вечером. О том, что люблю тебя, — сказала она надтреснувшим голосом, — Но мне жаль, что я это сделала.

Я присел на кровать, и, сделав еще один глоток своего напитка, посмотрел на нее. Одри снова теребила колье, и я решил, что это знак. Знак быть смелым.

— Ладно, будет хреново, если до тебя это не дойдет, потому что я тоже тебя люблю.

Не глядя мне в глаза, она потянулась ко мне и взяла меня за руку, вцепившись в нее с каким-то отчаянием.

— Боже, Одри, — сказал я, бережно держа ее на своих коленях. — Ты не должна плакать.

— Но я уже, — простонала она, высморкавшись, и тут же привалилась к моей груди.

— Тот факт, что мы любим друг друга, — сказал я, смакуя каждое слово. — Это же хорошая новость. Нет повода впадать в истерику.

Я пробежался руками вниз по ее спине, испытывая восторг и облегчение, что она снова вернулась в мои объятия, и воздвигнутая ею между нами стена, наконец, рушится.

— Но ты не можешь любить меня, — сказала она, высморкавшись снова. — Это все разрушит.

— В каком это хреновом мирке «это все разрушит»?

— В твоем, — произнесла она. — В твоем закрытом мирке. Нет, подожди. В моем.

Я глубоко вздохнул и притянул ее ближе.

— Пожалуйста, не могла бы ты начать формулировать свои мысли более понятным языком? Я не понимаю, о чем ты говоришь.

Она вздохнула и устроилась поближе ко мне.

— Джеймс, я люблю тебя. Я постараюсь.

Она взглянула на меня, на ее лице отражалось желание быть честной и почему-то страх.

— Я тоже тебя люблю, — сказал я.

Было здорово произнести эти слова вслух. Ощущение радости наполнило каждую мою клеточку, и я, обняв ее, притянул к себе. Глаза Одри все еще блестели, наполненные слезами, но ее лицо уже выглядело более счастливым. Я наклонился и поцеловал ее, мои чувства к ней были всепоглощающими и сильными.

Она почему-то отстранилась.

— Что? — спросил я. — Почему ты отдаляешься от меня?

— Я не хочу, чтобы ты любил меня.

— Какого черта? — рявкнул я.

— Потому что я не достойна тебя, Джеймс. Я не могу быть с тобой.

— Конечно, можешь.

Она покачала головой.

— Я — эскорт, Джеймс. Это модный термин для слова «проститутка», так, на всякий случай, если ты не знал.

— Я точно знаю, кто ты. Я не могу заботиться о тебе меньше, чем ты заботишься обо мне.

— Ладно, рада за тебя, — сказала она, отодвигаясь от меня чуть подальше, и вытирая глаза. — Я полагаю, что у твоей семьи на этот счет другое мнение.

— Рад за них. Они могут мне позвонить и выразить свое недовольство по этому поводу. Поверь мне, я бы не стал отвечать. Они могут идти куда подальше, выражая свое несогласие на мою голосовую почту, которую я никогда не проверяю.

Она вздохнула, и этот вздох говорил о том, что она сильно расстроена.

— Я думаю, что ты не понимаешь все до самого конца.

— А ты понимаешь? — спросил я, бросая ей вызов.

— Я понимаю, — ответила она, спокойно глядя на меня. — И сколь угодно разных способов решения я бы себе не представляла, ничего хорошего не получается.

— Значит, ты — пессимист, — сказал я, и притянул ее обратно к себе.

— Джеймс … ну, правда. Что насчет твоих родителей?

— Я разберусь с ними, — ответил я. — Мы прямо сейчас не должны давать им никаких объяснений — ни по поводу твоей матери, ни о твоем прошлом, или о чем-нибудь еще. Это не их дело, да и мы не готовы рассказать им что-либо. В конце концов, мы могли бы вообще никогда ничего не говорить им.

— Малыш, — сказала она, и на ее лице застыло выражение безнадежности. — Я не рассказала тебе о том, что мне сказала твоя мать, а она сказала это, думая, что я настоящая честная учащаяся художественной школы, а не эскорт.

Я выжидал. В моих висках опять началась пульсация.

— Что, — произнес я, не потрудившись облечь это в форму вопроса.

— Она сказала мне, что хочет, чтобы я порвала с тобой сразу после медового месяца. Она сообщила мне, что у твоих детей будет невероятное количество денег и ответственность перед обществом, поэтому им понадобятся родители, которые смогут им в этом помочь.

Моя голова начала раскалываться.

— И она сказала, что ты на это не способна, — констатировал я.

— Она так не говорила.

Одри пожала плечами.

— Ей и не пришлось. Я сама понимаю, что не способна на такое.

— Во-первых, это неправда. Ты прекрасно с этим справишься. Во-вторых, мне плевать, что думает моя мать. Меня никогда не интересовало ее мнение.

Одри посмотрела на меня.

— Я этому не верю.

— Что ты хочешь этим сказать? — спросил я.

— Мне кажется, ты понимаешь, о чем хотела сказать твоя мать, даже если ты и не хочешь это осознать. И я чувствую то же самое, — сказала она. — Твои дети будут одними из самых богатых детей в стране. Тебе будет необходим рядом кто-то, кто сможет помочь им с частными школами, благотворительными мероприятиями, правильным питанием, с теми вещами, о которых я даже не имею представления. Это не про меня.