Эскизы - [8]

Красный от смущения, Виктор выскочил в коридор и остановился, привалившись к стене. Он никогда никого не шлепал по заднице. Тем более, машинально.

* * *

Оформляя документы в регистратуре, он тщательно следил за словами и жестами. Может быть, именно поэтому ничего особенного не произошло. Он улыбнулся и подмигнул девице в окошечке, дождался ответной улыбки и облегченно вздохнул. Всё-таки, с ним всё в порядке. Посетителей не было, и он задержался, чтобы поболтать.

До него дошло через четверть часа. В порядке? В каком ещё порядке? До сего дня сама мысль о том, чтобы вот так запросто знакомиться и болтать с первой встречной казалась ему пугающей. А сейчас – никакого дискомфорта, всё кажется естественным.

Торопливо попрощавшись, он выскочил из клиники и, опасаясь пользоваться общественным транспортом, поймал такси. По пути домой он попытался привести мысли в порядок.

Итак, вопреки всем заверениям, обмен прошел не без последствий. У него изъяли застенчивость и пересадили какому-то распутному типу. Это вполне понятно, сексуальные скандалы вредят карьере и семье. Политику и впрямь лучше избавиться от такого багажа. Но что ещё он приобрел в довесок? Он надеялся, что больше ничего.

III. Бета

Полгода прошли как во сне. Вопреки опасениям, никаких других побочных эффектов не обнаружилось. Виктор зажил бурной сексуальной жизнью, наверстывая упущенное, и не раз поминал добрым словом того неведомого депутата или министра, который его облагодетельствовал. Для него это, может быть, и являлось опасным пороком, но Виктор всерьёз считал своё приобретение настоящим благословением.

Для полного счастья не хватало лишь денег. Его доход и раньше был весьма скромным, и расходы на женщин превратились в ощутимую прореху в бюджете. Спустя полгода, когда общая сумма неоплаченных счетов превысила размер зарплаты, он решился. “Тысяча добродетелей” предоставляла возможность оплатить донорством не только налоги.

Снова разговор с агентом, операционная, непонятные приборы, строгий доктор и общий наркоз. Единственная разница – вторая, третья и все следующие пересадки прошли без каких-либо ощутимых последствий.

Неприятности настигли спустя год. Они явились в образе жирной оранжевой литеры “Бета” в его удостоверении. Рейтинг гражданского доверия – нормальный вместо высокого.

Поначалу Виктор не придал этому никакого значения. Казалось бы, что решает всего один жалкий уровень? Разницу ему объяснил босс.

– Это не просто показатель благонадежности, – заявил он. – Это ещё и уровень доступа. Тебе придется нас покинуть.

Аналогичного мнения придерживались и чиновники службы трудоустройства, а также потенциальные работодатели. Выбор был невелик – либо браться за работу попроше и подешевле, либо продолжать снабжать корпорацию материалом, всякий раз рискуя что-нибудь подцепить. О том, чтобы начать жить по средствам, речи быть не могло.

* * *

Он попался на девятнадцатой краже. Суд признал склонность к воровству последствиями одной из пересадок, что автоматически возлагало на “Тысячу добродетелей” ответственность за социальную реабилитацию преступника. Тюремное заключение заменялось содержанием в клинике корпорации до выздоровления.

Адвокат “добродетелей” не возражал. В своей ответной речи он не преминул подчеркнуть высокую степень гражданской ответственности и повышенное внимание к конструктивной критике, ставшие визитной карточкой представляемой им организации. А также то, что обвиняемого предупреждали о последствиях злоупотреблений услугами корпорации перед каждым обменом (соответствующие документы за подписью Виктора прилагались). Было также обещано детально разобраться в происшествии и повысить уровень разъяснительной работы среди доноров.

IV. Дельта

Реабилитационный центр “Тысяча добродетелей” вовсе не походил на тюрьму. Если не обращать внимания на решетки на окнах, забор с колючей проволокой, шокеры и наручники у санитаров – не походил.

Строгий распорядок, казённая одежда, отвратительная еда и ежедневные процедуры. Восстановительные, как не преминул уточнить осматривавший его врач.

Тесные палаты на двоих. Санитар слегка подтолкнул замешкавшегося на пороге Виктора и закрыл за его спиной дверь. Знакомить новичка с обитателем комнаты он счел излишним.

Несколько минут прошли в молчании. Старожил – худой мужчина чуть за сорок – сидел на кровати, поджав ноги, и без особого интереса изучал вошедшего своими выцветшими серыми глазами. Несвежая пижама была ему явно велика, ворот сполз на плечо, обнажив костлявую ключицу. Не по возрасту морщинистое лицо выражало скуку.

– Я Эпсилон, – наконец произнес он. Голос был хриплый, такой же тусклый и усталый, как и его хозяин.

– Виктор…

– Нет, ты теперь Дельта, – заявил Эпсилон и ткнул в Виктора пальцем.

Проследив за указующим перстом, он и впрямь обнаружил на своей пижаме греческую букву “Дельта”. Маркировка на одежде нового знакомца тоже соответствовала прозвищу.

– Хорош торчать у двери, – в его голосе так и не стало больше приязни. – Садись на койку, слушай. Моя обязанность – растолковать тебе, где ты оказался и что тебя здесь ждет.

Он замолчал и повернулся всем корпусом к свободной кровати, застеленной колючим казённым одеялом. Виктор-Дельта потоптался ещё немного в ожидании продолжения, но Эпсилон попросту игнорировал его, вплоть до того момента, пока снова не обнаружил в поле зрения.