Эскимо с Хоккайдо - [48]

— А чем плохо быть просто рок-звездой?

— Неплохо, — ответил Суда. — Как мечта оно неплохо. Пока ты за ней гонишься. Но как только достигнешь, все меняется. Получаешь деньги, славу, женщин и все прочее. Сначала здорово, а потом прикидываешь: что дальше-то? Только подумать: в двадцать четыре года у тебя есть все. Все мечты сбылись. За несколько лет ты перепробовал больше, чем другие люди — за всю свою жизнь. Но ты все равно — не знаю, как сказать, — вроде как не полон. Внутри пустота, и рок-музыка, дело, которому ты посвятил жизнь, которое должно было стать ответом на всё, единственное, что у тебя есть, — она уже не заполняет пустоту. Вот что страшно до ужаса. И что тогда? Ёси ушел в буддистский монастырь. Продержался три дня. Потом пытался стать артистом. Не мог заучить двух строк и отказался стричь волосы. Дальше его потянуло в науку — это и вовсе смешно, парень школьный экзамен по химии завалил. Начал подписываться на высоколобые журналы, нанял какого-то знаменитого биолога клонировать любимую кошку. Увлекся экстремальным спортом. Деконструктивный бодибилдинг, дельфин-поло, скай-чи…

— Дельфин-поло?

— Как водное поло, но верхом на дельфинах. Впрочем, после этого тай-чи со скайдайвингом он вернулся к традиционным боевым искусствам. Занялся кикбоксингом. Тоже бросил, но успел меня втравить. И я нашел здесь ответ для себя. Кикбоксинг заполнил пустоту.

Я представил себе, как Суда и Ёси в полной боевой форме рок-певцов прыгают друг перед другом, изображая крутых парней. Забавный вышел бы клип, но «Святая стрела» смешных клипов не производила. Во всяком случае — намеренно.

— И с музыкой у него было так же, понимаешь? Набрасывался на нее с диким отчаянием. То по уши влезал в слоукоровый прог-самба-фьюжн, а потом вдруг транс-рокабилли эмбиент джаз. Пара недель — ему все надоедает, и он берется за грайндкоровые эн-ка-баллады, пытается соединить их тибетскими мантрами в духе шугейзеров, наложив на коктейль синтезатором каёкёку и еще скиффл на заднем плане. Как-то раз хотел петь только числа и сделать такой альбом, но эти фриц-рокеры, «Алго и Ритмы», его опередили.

— Странно, — сказал я, — а на мой слух, все это был сплошной рок-н-ролл.

— Это «Сэппуку», — пояснил Суда. — В записи они все разбавляли. И отказывались выпускать многие его песни. Как, бишь, они говорили? Прельщение рынка?

— Перенасыщение?

— Ага, перенасыщение рынка. Так что всякий раз Ёси уговаривали вернуться к доброму старому року. Вот почему он хотел уйти из фирмы после следующего альбома.

Пальцы Далии Курой замерли. Татэ-Ла Бьянка Мацумото приподняла голову с колен Суды. Но Суде понадобилось еще четыре секунды, пока до него дошло, почему все так пялятся.

Когда наконец дошло, лицо Суды застыло, как его прическа. Откинувшись к спинке сиденья, он потер подбородок, напуская на себя беззаботный вид. Я припомнил совет из «Мощного аккорда Японии»: «Нота, продленная в уместный момент, усиливает напряжение». Так что я позволил этой ноте повисеть еще, а сам пока анализировал вчерашние слова Таби: Кидзугути ждал большой сюрприз.

— Кто еще был в курсе? — спросил я.

— Не знаю, — выжал из себя Суда.

Конечно, он подумал о том же человеке, что и я. Кидзугути, судя по всему, не любитель сюрпризов. Однако убить Ёси — не лучший способ удержать певца в фирме. И как в эту мозаику умещается путаница с отелями, «Общество Феникса», парень в красном и его молчаливый напарник в синем? Кстати говоря…

— Ты знаком с человеком по имени Санта?

Суда дернулся, как ужаленный.

— Хидзимэ Сампо?

— Весь обвешан цепками, много болтает.

— Как ты о нем проведал?

— Твое дело играть на гитаре, мое — вызнавать подробности.

— Я больше не играю. Теперь я занимаюсь кикбоксингом.

— А я по-прежнему вызнаю подробности, — сказал я. — Задаю вопросы и узнаю новые подробности. Когда набираю достаточно, сажусь и пишу. Мне нравится писать, сидя на дешевом металлическом стуле перед роскошным деревянным столом у окна с видом на озеро Эри, но такое счастье выпадает не каждый раз. Ну, так что насчет Санты?

— Во-первых, никогда не обращайся к нему так, — забормотал Суда. — Он это прозвище терпеть не может.

— Вряд ли толстяк в красном костюме может рассчитывать на другое прозвище. Особенно в декабре.

— Его не поэтому так прозвали, — пояснил Суда. — Понимаешь, он сажает детишек себе на колени. Мальчиков-подростков. Был такой слух. Санта — импресарио. Вернее, был. Собирал юношеские группы. Песни-пляски. Несколько лет назад родители одной будущей поп-звезды пригрозили подать в суд. Сексуальные домогательства. Он сумел заткнуть им рты, но репутация была подмочена. Рухнула его карьера.

— И чем он теперь занимается?

— Всем понемногу. Крутится вокруг. Ищет тарэнто99 в парке Ёёги, болтается возле Омотэсандо100 или у статуи Хатико101 в Сибуя. Где собираются девочки, там собираются мальчики, а где мальчики, там появляется Санта. Он и диджей Това.

— Парень в наушниках?

— Ага, — кивнул Суда. — Това — он когда-то был крутейший в Токио, да, брат. Этот засранец работал с диском, что твой Брюс Ли. И с микшерным пультом управляться умел. В ту пору Това во всех студиях кнопки жал. Потом двинул в Европу. Влез по уши — точно говорю,