Эскадрильи летят за горизонт - [10]

— С нами летел Сирота, — ответил Николаев. — Мы покинули самолет над лесом, стрелок тоже приземлился благополучно, я в этом уверен. Его, видимо, подвела ориентировка...

— Ну это вы, товарищ командир, напрасно так думаете, — басом заговорил стрелок-радист из экипажа Корочкина, широкоплечий сержант Егоров. — Многие радисты ориентируются не хуже летчиков. Даже ночью по звездам.

— Особенно когда возвращаются с гулянки, — подмигнул Корочкин.

— Я не хотел вас обидеть, товарищ сержант, или в чем-либо усомниться, — улыбнулся Николаев.

После этих слов Егоров приободрился и стал внимательно [26] всматриваться в домики и сады показавшегося впереди селения.

— А ведь это наша деревня! Узнаю на расстоянии! — весело крикнул он.

— Молодец, сержант! Вот это ориентировка! — похвалил Егорова мой штурман, тоже обрадовавшийся приближавшимся хатам.

Да, мы подъезжали к своему аэродрому. А в это время стрелок-радист сержант Сирота, о котором шла речь выше, спал на опушке леса близ станции Ирпень.

...Израсходовав в бою патроны, задыхаясь от дыма, сержант успел покинуть самолет, который через несколько минут упал на кроны деревьев.

Изодранный парашют запутался стропами в ветвях. Сирота по стволу спустился на землю. И тут увидел, что кобура расстегнута, а пистолет исчез. Повернувшись спиной к солнцу, он двинулся через заросли. Пройдя сотню шагов, заметил на земле тускло поблескивавший предмет. «Неужели?!» — мелькнула радостная догадка. Бросился к предмету и увидел свой слегка припорошенный песком ТТ. Еще раз оглядевшись, сержант зашагал дальше, стараясь, чтобы солнце все время светило в спину. И это была ошибка. Он надеялся выйти на восток, к своим, а вместо этого оказался у позиций, занятых врагом.

Дождавшись ночи, стрелок-радист выбрался из укрытия и понял, что находится в расположении немецкой танковой части. Крепко зажав в руке пистолет, он хотел повернуть назад, чтобы скорее удалиться от опасного места. Но позади неожиданно раздалось: «Вер ист да?» Обернулся на голос и оказался нос к носу с фашистом. Раздумывать было некогда. Сирота изо всех сил ударил его пистолетом по голове. Немец рухнул ничком, а сержант повесил на грудь немецкий автомат, прикрепил к поясу длинный тесак в ножнах, забрал полевую сумку с документами и, уже не испытывая страха, отправился в путь.

Дорога к своим оказалась для Сироты нелегкой: все-таки подвела ориентировка. Только к концу третьего дня измученный сержант добрался до опушки леса в районе станции Ирпень. Убедившись, что вышел к своим, он бросил на землю полевую сумку, растянулся рядом и мгновенно заснул. Здесь его обнаружили проходившие мимо ополченцы и доставили в комендатуру.

Возвратившись в часть, Алексей Сирота до конца войны много раз летал и в моем экипаже, и в экипажах других летчиков. [27]

Будем летать и ночью!

Мы с Корочкиным рассказали командиру и комиссару о своих неудачах и злоключениях в последнем полете.

— По-моему, самое время переходить уже сейчас на ночную работу, — сделал вывод комиссар. — Это позволит сохранить кадры полка и машины. Кроме того, будем систематически изматывать врага. А коли потребуется, станем действовать и днем. Чего бы это ни стоило.

— Наземные войска, — начал, хмурясь, Рассказов, — днем нуждаются в авиационной поддержке гораздо больше, чем ночью. Поэтому летать днем придется обязательно, и без истребителей, и в их сопровождении... А вот какую тактику избрать во время дневных полетов, надо еще подумать. Давайте, молодежь, высказывайте свои соображения, — посмотрел комэск на Корочкина, Барышникова и на меня.

— Я думаю, — поднялся Корочкин, — что при отсутствии истребителей прикрытия самое правильное действовать только по ближним целям в тактической зоне противника. Тогда нас будет поддерживать зенитная артиллерия, а в случае воздушного боя легко отойти на свою территорию. Зато ночью можно ходить на любые расстояния. Даже на полный радиус нашего самолета.

— Хорошо, это мы учтем при докладе командованию. Кто еще хочет что-либо предложить или добавить? — спросил Рассказов.

Взяв слово, я напомнил некоторые рекомендации и указания из боевого устава авиации. Эти прописные истины известны каждому командиру, но в спешке подготовки к боевому вылету о них порой забывают. Забывают, скажем, о внезапности удара по цели, о возможностях маневра наших самолетов не только в районе цели, но и на маршруте, о рациональном использовании стрелкового оружия и методов бомбометания... А как мы используем облачность, малые высоты, раннее утреннее время или вечерние сумерки? Я обратился к примеру нашего последнего вылета. День был ясный, видимость на пятьдесят километров. Звено шло на высоте пятьсот метров. По нас стреляли все фашисты, кому было не лень. Не дойдя до цели, самолеты звена уже получили пробоины, а немецкие посты наблюдения тем временем сообщили своим истребителям о нашем пролете. Те, конечно, ждали нас, наверняка зная, что возвращаться мы будем по старому маршруту, на той же высоте. [28] Они хорошо изучили нашу тактику — уж больно она проста.

— Ну а что бы ты сделал, когда все видно как на ладони? — спросил Барышников.