Эшворт - [17]

Такая личность, как вышеуказанный мистер Артур, никак не мог войти в гостиную, где присутствуют три молодые леди, без того, чтобы не произвести сенсацию. Лицо и фигура принадлежали человеку первой молодости, на вид ему было не больше двадцати одного года, и в то же время наружность его свидетельствовала, что он давно привык одерживать в гостиных легкие победы. Густые завитые волосы говорили о том, что он самодоволен и тщеславен. Черты лица были правильны, и в них проскальзывало что-то романское. Большие темные смеющиеся глаза были проницательны, губы любезно улыбались, но то была любезность, которая от начала веков является неотъемлемым свойством умных красивых вертопрахов, тех самых молодых людей, которые улыбками и изящными манерами присваивают себе привилегию грешить гораздо чаще и больше, чем их сверстники. Он был из тех людей, у которых романтический склад ума служит сокрытию дурных наклонностей, и служит настолько успешно, что невнимательный человек может легко принять их за добродетели. Он был одним из тех джентльменов, которых природа наградила дерзкой отвагой, с которой они отвергают все попытки помешать им следовать путем порока.

Мистер Уэст сел, выбрав место по правую руку мисс Де Капелл, и немного наклонил голову в ее сторону. С точки зрения сходства он выбрал место удачно. Бросающаяся в глаза внешность мисс Де Капелл гармонировала с его собственной. Она гораздо более подходила ему, чем мисс Эшворт или чересчур маленькая мисс Фэйрберн, и неминуемо возникал вопрос, не питает ли мистер Уэст склонности к своей соседке, высокой, темноволосой, величественной Амелии? Повидимому, это было именно так, потому что, начав разговор, он адресовался только к ней.

— А Уилсон вчера явился поздно?

— Поздно, мистер Рипли. И вы это знаете так же хорошо, как я. Вы погубите Уилсона, обязательно погубите!

— Что я слышу? Вы умножаете число моих обвинителей? «И ты, Брут?» А я думал, что вы всегда на моей стороне. Я надеялся на вашу защиту, когда ваши папа, мама, и Джон, и все племя праведников ополчатся на меня.

— Разве я обвиняла его, Мэриэн? — спросила Де Капелл, воззвав к своей кузине. — Разве я хоть одно слово сказала против него, когда папа вчера вечером метал громы и молнии?

— Нет, — отвечала мисс Фэйрберн, наклоняясь, чтобы отнять шелковую пряжу у собаки, которая, завладев ею и грозя превратить в беспорядочный клубок, бросилась со своей добычей к ногам мистера Уэста. — Флора! Флора! — снова позвала мисс Фэйрберн. — Иди сюда! — Но не последовала за собачкой к месту ее спасения.

— Да вам лучше самой подойти, — сказал мистер Уэст, — иначе она совершенно спутает ваши нитки.

Мисс Фэйрберн, однако, осталась на месте и только опять позвала:

— Флора! Флора!

— Мне кажется, вы не очень любезны, — заметила Амелия, наклоняясь и делая то, что мистер Артур вполне мог бы совершить сам. Амелия выхватила у Флоры пряжу и вернула ее владелице. — Мне кажется, вам, мистер Рипли, надо взять несколько уроков petits soins,[9] — продолжала она, — а я-то думала, что поездка на континент и полгода пребывания в Париже научили вас по крайней мере элементарной вежливости!

— Они научили меня некоторым сентиментальным обыкновениям, мисс Амелия, например — восхищаться цветами. Вы не замечаете подснежника в моей петличке?

— О да, первый цветок, который я вижу в этом году. Какой белоснежный и прекрасный!

И все три леди взглянули на цветок. Даже мисс Фэйрберн приподняла голову и бросила на него быстрый взгляд.

— В этом цветке есть что-то прелестно-благородное, — продолжал мистер Уэст. — Он рос под деревом во мху. Возможно, я когда-нибудь напишу о нем сонет.

— И покажете его нам, когда напишете? — спросила мисс Де Капелл.

— О, разумеется, я его тщательно перепишу в обтянутый шелком альбом, принесу и положу вам на колени. Мисс Фэйрберн?

Той пришлось поднять голову, потому что мистер Рипли ждал, пока она не остановит на нем вопросительный взгляд.

— А где ваш рисунок, набросок моста?

— У меня в портфеле, но он еще не закончен.

— Позвольте мне взглянуть.

Мисс Фэйрберн встала. Она открыла портфель, лежавший на столике сбоку, и стала искать рисунок в массе других. И вскоре ей стала помогать чья-то услужливая рука. Она торопливо взглянула вверх. Уэст стоял за ее спиной. Он низко склонился над ее плечом. Она не пошевельнулась, а ее пальцы продолжали механически перебирать квадратные куски картона и листки плотной бумаги.

— Да вот он, мост, вы держите его в руке, — заметил мистер Уэст.

— В самом деле.

И Мэриэн покраснела, смущенная и недовольная таким проявлением своей рассеянности. Она подала ему рисунок, и глаза их встретились. А я уже говорил, что глаза у него были темные и смеющиеся. Они были также необыкновенно проницательны, и выдержать этот взгляд было нелегко.

— Хорошенький набросок, — сказал он спустя несколько минут молчаливого созерцания. — Но вот арка у вас недостаточно ровна.

— Да, мне никогда она не удается, — пробормотала Мэриэн.

— Давайте карандаш, и мы сейчас все исправим, — повелел знаток искусства.

Она быстро повиновалась. Мистер Уэст сел за столик, и, пока он вносил некоторые завершающие штрихи, мисс Фэйрберн стояла рядом и внимательно наблюдала. Теперь ее голова была на одном уровне с его. Рядом мисс Фэйрберн и мистер Уэст напоминали фею и великана.