Ёшкин кот - [47]
В один из знойных, жарких летних дней Кеша решил спать на сеновале. Ему казалось, что сеновал может быть лучшим местом, где можно ощутить ночную прохладу и насладиться запахом свежескошенных трав, успевших вобрать в себя силу земли и солнечного света. Сколько прошло времени от того момента, когда, шумно ворочаясь в сухих листьях травы, он перестал ощущать едва уловимый мышиный писк и шуршащие звуки свежей травы. Накануне заготовленное отцом сено ещё передавало запахи лесной поляны, и сквозь нависшую ночную тишину уже с трудом доносился несмолкающий стрекот кузнечиков. Холодный свет месяца притаился где-то в самом верху сеновала, неприметно протиснувшись через узкую щель, образовавшуюся где-то у края крыши. Подкравшийся сон плавно растворил в ночи нахлынувшие и будоражащие воспоминания прошедшего дня.
Незаметно ночь уступила свои права, и проникший на сеновал солнечный луч известил, что он пришёл на смену ночи, началу нового дня. На дворе по-утреннему ещё было прохладно и тихо, и только в соседских дворах, как на перекличке, распевали петухи, стараясь перекричать друг друга. Ёжась от утренней прохлады, Кеша ещё глубже вжимался к нагретой из сена залёжке, укрывшись с головой стареньким одеялом, добытым в домашней кладовой. Мысли, словно выстроившись в очередь, стали спешить одна за другой, стараясь сообщить, что наступил новый день, и его надобно посвятить чему-то новому, необычному.
И тут в утренней тишине Кеша услышал знакомый ему звенящий звук. «Отец с утра точит косу, ― подумал он, ― опять, наверное, вместе отправимся на покос. А что, если, не дожидаясь отца, я схожу сам? К тому же коса уже наточена, и где растёт трава, я точно знаю», ― рассудил Кеша и стал продумывать план, где найти такое место, чтобы не идти далеко. Лощина в овраге, вблизи ручья, всегда густо зарастала травой. Это было лучшим местом для покоса. Здесь можно испробовать уже острую косу.
Выждав, когда отец выйдет из дома, Кеша покинул нагретую залёжку и стал осматривать сарай в поисках косы. Косу он обнаружил в самом углу сарая, висевшую острием, перекинутым через потолочную балку. Осторожно ухватившись двумя руками за черенок с дугообразным лучком, он стащил её вниз, держась за деревянный конец, как за древко пионерского знамени, высоко задрав сверкающее металлическое лезвие.
«Как здорово вот так идти с косой по улице на зависть ребятам», ― подумал он и с радостной улыбкой, отворив калитку, поспешил за ограду.
«Сейчас я мигом испробую косу в деле. А лучше позову кого-нибудь из ребят, чтобы они тоже знали, как я ловко буду орудовать косой. Это же не игра в городки или в лапту, где приходится гоняться за мячиком, как угорелым. Занятие с косой будет настоящим увлечением. Коса может звенеть и срубать своим сверкающим лезвием высокую траву и даже мелкий кустарник, если при этом ещё и хорошо размахнуться, ― подумал Кеша и широко вокруг себя провёл косой по воздуху. ― Ещё не так я смогу, только надо, чтобы увидели ребята».
― Ты куда в такую рань? ― поинтересовался Юрка, соседский мальчик, выскочивший из ворот ограды, с удивлением рассматривая необычный предмет в руках Кеши.
― В овраг, по траву, ― с серьёзным видом ответил Кеша.
― И ты пойдёшь один?
― Как видишь, с косой! Если хочешь, пойдём вместе, испробуем её! Видишь, как она наточена. Всё срубать может! ― и, закинув по-взрослому косу на плечо, Кеша заспешил к оврагу.
― Погоди! Не спеши! Я тоже хочу посмотреть, как она будет жалить траву, ― протараторил Юрка, поспешая и семеня босыми ногами за Кешей.
― Жалят пчёлки, крапивка и ёжика иголки. А коса ― дивная краса ― траву косит.
― Ах! А я как будто и не знал! ― с обидой произнёс Юрка. ― Только при чём тут дивная краса? Чего в ней дивного!
― А это я так, для красного словца.
― А мне дашь косу попробовать? ― с волнением произнёс Юрка.
― Самому охота испробовать! А вообще мне не жалко, если управишься с ней, ― горделиво ответил Кеша.
Приблизившись к оврагу, Кеша уже представил, как он будет ловко справляться с косой. Как встревоженные кузнечики, с шумом трещавшие в траве, будут врассыпную разлетаться по сторонам, как срубленная трава будет ровными рядками ложиться на землю, не успев сообразить, что теперь ей придётся долгое время томиться в тёмном сеновале.
― Вот и травушка-муравушка, ― весело произнёс Кеша. ― Коси коса, пока роса, ― на распев продолжил он и, повернувшись вполоборота в сторону Юрки, крикнул: ― Берегись! А то зацеплю, ― и круто размахнулся косой, как это делал отец.
Но коса почему-то, пройдя по зеленовато-бархатным верхушкам травы, занырнула, как подбитая птица, в самую гущу зелёной нивы, уткнувшись остриём в землю.
― Спасайся, кто может! ― послышался Кеше стрекочущий звук кузнечика-трубадура, и стайка кузнечиков, до этого мирно гревшихся на солнцепёке, таинственно пошептавшись, поспешила разом покинуть опасную для них поляну.
― Вот тебе и на! ― подумал Кеша. ― Это, оказывается, не так просто махать косой. Коса норовит показать своё упрямство.
― Юрка, давай лучше попробуй ты! ― крикнул Кеша.
― Ты думаешь, у меня лучше получится, ― неуверенно произнёс Юрка, берясь руками за черенок косы, а у самого вспыхнули щёки от глубокого волнения. ― Уж больно она по размеру большая. Да и вид её страхолюдный. Мне, похоже, не справиться с ней.
