Эсхил - [38]

Двигатель вражеского корабля взревел и он пришел в движение. Генрих, который всё это время пролежал на палубе, вскочил и заорал:

— Веревки! Рубите концы!

Он побежал вперед, но поскользнулся на крови Бёрка. Кок лежал и выл, держась за живот.

— Пулемет! — крикнул Зайлер. — Они идут к пулемету!

Харальд прищурился и сквозь дым разглядел человека, подбиравшегося к «Шварцлозе». Он прицелился и нажал на спуск, но пистолет отозвался сухим щелчком. Обойма была пуста.

Судно погрузилось в хаос. Всюду бегали матросы, они оттаскивали раненых, стреляли. Генрих был занят отвязыванием крюков. Харальд осмотрелся в поисках оружия, его взгляд упал на гарпунную пушку на носу.

На борту вражеского корабля пират добрался до пулемета и дернул затвор. Харальд даже с такого расстояния и при таком шуме вокруг услышал его клацание. Без раздумий он бросился к носу «Адальгизы» и встал за орудие. Оно заряжено? Конечно, нет. Какой идиот станет заряжать гарпунную пушку, если не собирается охотиться? Но оно было заряжено — из жерла пушки торчал крюк гарпуна Харальд прицелился, направив ствол прямо меж глаз пулеметчика.

Он нажал на спуск и гарпун, подобно молнии вылетел из пушки. Харальд от неожиданности моргнул, а когда открыл глаза, человека за пулеметом уже не было. Он был пришпилен к переборке собственного корабля, из его груди торчал гарпун. Какое-то время Харальд стоял и смотрел на происходящее с открытым ртом. Затем он заметил, что улыбается, пираты же, видя, что стрелок мертв, спешно уходили. Он хотел, было, узнать, не нужна ли кому-нибудь помощь, но не мог проронить ни звука и убрать с лица эту чертову ухмылку.

— Канат!

К нему бежал, вытянув руку, капитан.

— Руби канат! Живее!

Харальд отвлекся от мыслей о своей победе и посмотрел вниз. Что-то дернуло и потянуло его вперед — канат всё ещё был привязан к гарпуну.

— Они тонут! — крикнул Генрих. — Тащат на вниз!

Пиратский корабль заваливался на бок, подобно гигантскому зверю, заглатывая пробоиной воду. Граната Зайлера не повредила пулемет, но нанесла ощутимый ущерб другим частям.

— Генрих, я…

И тут капитан завопил. Канат обмотался вокруг мачты, обвил его руку и притянул её к дереву. Харальд и представить не мог, что человек способен так кричать. Но он вопил, словно, сбитое машиной животное.

Лейтенант схватился за канат и понял, что он туго натянут. Он посмотрел на экипаж, но те, словно, замерли.

— Что мне делать? — выкрикнул он.

— Руби… канат… — сквозь зубы прошипел Генрих. — Руби!

Харальд вспомнил о топоре. Широкий топор находился под перилами и был предназначен как раз для этой цели. Он ухмыльнулся. Ночь принадлежала ему и ничто не могло его остановить.

Когда он повернулся туда, где должен был быть топор, ухмылка исчезла с его лица. Топор исчез.

Глава 9: Гниль

Платформа «Эсхил». Наши дни.

1

Гидеон очнулся во тьме. До его слуха донеслись выстрелы. А выстрелы означали, что тут люди.

Какое-то время он пытался понять, где находится. На камбузе. Он всё ещё был заперт на камбузе. Он коснулся затылка и ощутил шишку в том месте, где получил прикладом. Она чертовски болела. Он резко поднялся. Слышались голоса — в жилом корпусе были люди. Ну или, по крайней мере, они звучали, как люди.

Он поднял с пола чистую тряпку, разорвал её надвое и один кусок обмотал вокруг головы. Выглядела повязка, конечно, неважно, но он и не стремился принять представительный вид. В запертом пространстве он чувствовал собственную вонь. Сколько он тут? Неделю? Он считал по пальцам дни, проведенные здесь, но сбился. Он думал о том, что случилось после того, как пропала аргентинская спасательная команда. Кто-то ещё приходил. Возможно, расправился с бешеными аргентинцами. Что потом? Потом они ушли. И он ушел. Гниль найдет свой путь к цивилизованным местам и распространится по миру. Она поймет, что за морем есть целый мир.

Обиднее всего было то, что он не помнил, каково это — жить за этими стенами. Он не был женат, у него не было домашних животных, ни трёхэтажного особняка в пригороде. Весь его жизненный опыт укладывался в промежутки между сменами. Отпуска, клубы, девочки, деньги… другие положительные стороны жизни высокооплачиваемого специалиста. Вся его настоящая жизнь проходила здесь. И теперь все его друзья были мертвы. Все его коллеги были мертвы. Весь его труд — недели работы с анализами нефти и сборы данных — всё пущено по ветру.

Он схватился за голову и принялся раскачиваться взад-вперед, ожидая, что дверь взорвется и не придется принимать никаких решений. Это, хотя бы, будет быстро. Быстрее, чем его рана начнет гноиться, эта дрянь проникнет в него и он сойдет с ума, как остальные. Но сидеть смирно он не мог. Гидеон встал и толкнул дверь. Заперта. Он огляделся по сторонам и увидел своё отражение в зеркале между холодильными камерами. Щёки ввалились, но повязка, хотя бы, не выглядела слишком уж ужасно.

— Ты — это всё ещё ты, — сказал он отражению. — Ты — это всё ещё ты и ты прекрасен, парень. — Он улыбнулся той ослепительной улыбкой, от которой все девчонки в Рио выпрыгивали из трусов. Зубы были на месте, ровные и белые.

Нет… нельзя отвлекаться. Нужно найти путь наружу.