Еще вчера. Часть вторая. В черной шинели - [9]
Я не стал устраивать «сцену у фонтана», а просто объявил, что срочно уезжаю в длительную командировку. На просьбу писать я малодушно пообещал, «если это будет возможно».
В общежитии я блаженствовал всего несколько дней. Однажды вечером открылась дверь нашей полностью засекреченной берлоги, и Алла рыдая упала мне на грудь…
Я безвольный человек и не могу выносить женских слез… Спасла меня настоящая долгая командировка в Забайкалье, в которую я отправлялся с небывалой радостью.
Уже через неделю в Забайкалье я, не сообщив еще свой адрес даже родной матери, начал еженедельно получать письма от Аллы, якобы тоскующей в разлуке. В Забайкалье я мог быть также на объекте возле Улан-Уде. Так и оттуда мне передали пачку ее писем. Конечно, я не отвечал, но тональность писем месяца два нисколько не менялась. Затем пришло требование выслать деньги на аборт, затем пошли прямые угрозы обратиться к командованию и в политорганы, где на офицера и комсомольца всегда найдут управу. Теперь моя совесть вполне стала спокойной: поступил я правильно, а вот шантажу военные моряки не поддаются. Просторы СССР надежно защищали меня от прямого вторжения агрессора…
… Встретились мы в метро случайно спустя почти год. Алла была накрашена и спешила на свидание.
– Ну, что, ты пожалел для меня денег? – насмешливо спросила она.
– Ты же знаешь, что нет. Просто я вычислил, что тебе не деньги нужны, а перевод от меня.
– Конечно! Деньги – очень приятное дополнение, но главное – бумага!
– Ты бы из этой «бумаги» сразу изготовила булавку. И вместе с политруками этой булавкой прикололи бы меня к брачному свидетельству!
– Ох, и догадливые пошли мужики, – рассмеялась Алла. – Ну, ускользнул – живи дальше! Сейчас мне некогда: другой карась на крючке!
На том и расстались – навсегда…
Недавно умерла жена моего старого приятеля, мягкого и доброго человека. Женат он был именно описанным способом очень давно. Выросли дети, прошла и молодость, и – жизнь. Поплакав после похорон немного, он неожиданно признался соседке:
– Ох, и доставала она меня всю жизнь!
Ясно, что он к старости стал очень умный, и следующая жизнь у него будет совсем другой… Кстати: «доставала» она его за неумеренные возлияния. Теперь, приняв на грудь, он плачет, вспоминая жену. Ему чего-то не хватает…
Я – не циник, но «такова се ля ви».
14. Забайкальские сопки
Во всех частях земного шара имеются свои, даже иногда очень любопытные, другие части.
(К. П. № 109)
Опять Восток
Самый отдаленный пункт земного шара к чему-нибудь да близок, а самый близкий от чего-нибудь да отдален.
(К. П. № 111)
В конце августа 1955 года кончается учеба моей группы на заводе. Нас с нетерпением ждут объекты Военмормонтажупра, который в Москве, и которому мы принадлежим. Отпуск в 1955 году мне не светит: в часть я прибыл 5 или 6 февраля. Именно столько суток не хватает до 11 месяцев, которые дают право на отпуск за этот год. Сейчас это положение в армии, кажется, отменено. Высокие умы поняли, что это слишком: даже новый человек появляется уже через 9 месяцев.
Большая группа матросов и офицеров двинулась на Восток. Среди матросов – вся моя учебная группа, правда, половина ее должна остаться в Улан-Уде, остальные едут со мной в Читу. Моя группа – 36 матросов и старшина Квасов Тихон Васильевич – пожилой, невысокий и «кругленький», хлопотливый и заботливый… И Чита, и Улан-Уде – увы, всего лишь названия ближайших больших городов. Наше место – в романтической глуши, среди сопок и лесов, куда не всякая птица по собственному желанию долетит.
Дня через два наш поезд выходит на знакомый по 1941 году маршрут: Урал, степи Челябинска, Омск… Прошло 14 лет, когда мы с мамой и Тамилой обозревали неведомые просторы из дверей теплушки, а навстречу неслись воинские эшелоны в пекло войны, от которой мы успели убежать…
Сейчас – все другое, другая страна. А я – офицер, веду свое морское войско к каким-то неведомым берегам на Востоке. В Новосибирске уже не поворачиваем на юг, поезд идет дальше на Восток. Величавая природа: тайга, широкие реки. Изредка проносятся селения – убогие и серые. Закопченный Кузбасс, узловая станция Боготол. Здесь совсем недавно водил поезда друг юности – паровозный машинист Толя Размысловский. На станциях блистательно отсутствует какая-либо пища; бабушек, торгующих горячей картошкой и пирожками – и в помине нет. Кое-где остались надписи со стрелками «Кипяток», но он у нас есть и в вагоне. А вот выданный на дорогу сухой паек матросы весь уже «смолотили». Кое-какой снедью удается разжиться в Красноярске и Иркутске. Впереди – озеро Байкал; говорят, на прилегающих станциях торгуют знаменитым омулем. Но большинство станций мы проскакиваем без остановки, на некоторых – стоим далеко от мест торговли. Вместо омуля на одной из станций удается купить морковку. Тоже нужно: как никак – витамины…
Вот голубая громада Байкала, долго отсвечивающая слева, остается позади. В Улан-Уде треть нашей команды «сходит на берег»: до Онохоя им придется ехать рабочим поездом. Спустя половину суток мы высаживаемся в Чите, пересаживаемся на рабочий поезд и часа полтора едем опять на восток до станции Новой: пассажирские поезда там не останавливаются. Железная дорога – почти единственная ниточка, связывающая огромные просторы Сибири и Дальнего Востока с остальной страной. Поезда в обоих направлениях по ней проносятся с интервалом всего пять минут, – гораздо чаще, чем городские трамваи на самом загруженном маршруте…
Первая часть автобиографической трилогии охватывает время от 30-х годов до начала 1955 года.«В жизни моего поколения самое главное событие, которое разделило всю жизнь на два периода «до» и «после», была ВОЙНА. И война наложила свой неизгладимый отпечаток на всю жизнь «после», – для всех и на всё» – пишет автор.За это время мальчик из глубинки прошел путь раннего взросления, как и всё поколение «детей Войны». Бегство на восток перед наступающей на пятки войной. Трудные годы выживания, голод и холод. Возвращение, школа, работа на сахарном заводе и в колхозе.
Память об ушедших. Следы отца. Приземление: автор сварщик 6 разряда, по совместительству – электрик, токарь, фрезеровщик и т. д. Сползание в перестройку. Испытателей ЯО рассекретили. Цветы запоздалые. Маразм крепчает.Коллег губит национальный напиток. Встреча и прощание с мечтой. Пир во время чумы. Полный альбац. Конец книги.Глава 28. PS 1 посвящена автором нашей истории и жизни. Косой взгляд на историческую науку. Постоянная времени и фюреры. Две моих Родины.В главе 29. PS 2 приводится шутливый спор со старым другом об идеалах.Глава 30 – комментарии и ответы автора о книге ЕЩЕ ВЧЕРА…, первая версия которой была размещена автором в ИнтернетеВ разделе “ДРУГИЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ” приведены в основном шутливые миниатюры автора написанные в разное время.
"ЕЩЕ ВЧЕРА…" – автобиографическая повесть, начиная с довоенного времени. Автор – рабочий, инженер, офицер ВМФ, участник испытаний ЯО. "Косой взгляд на историческую науку"- публицистическая глава из книги, которую хочется показать ранее из-за ее актуальности.
В декабре 1971 года не стало Александра Трифоновича Твардовского. Вскоре после смерти друга Виктор Платонович Некрасов написал о нем воспоминания.
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.