Еще вчера. Часть вторая. В черной шинели - [36]

– Как?! Ты оставляешь такую девушку одну? Да ее же тут немедленно схавают волки! Забирай ее с собой. Обязательно!

Докладываю новому приятелю, что стол в канцелярии части, где я ночую, – «сугубо» односпальный. В ответ он грустно сообщает, что приютил бы нас в Питере, но сам живет на птичьих правах у очень-очень вредной тетки. Что он только не делал, чтобы извести ее – не помогает. Однажды даже положил ей в суп муху. Тетка муху проглотила. Тетке – хоть бы хны, а ее истязатель – упал в обморок от избытка чувств…

В самолете достаю толстую книгу – новеллы О. Генри, которую мы с Эммой купили прямо в лотке на Крещатике. Когда-то давно Юра Яворский, узнав, что я не знаю этого писателя, страшно возмутился и обрадовался одновременно. А затем притащил мне книгу новелл из отцовской библиотеки. Он же мне открыл «Золотого теленка» и «Двенадцать стульев». Раньше такие книги не продавались. Теперь – оттепель…

На странице после обложки надпись моей любимой:

Коленьке

Читать только

при северном сиянии

в часы досуга.

26. III. 56 г.

г. Киев

Глупая, маленькая девочка! Северное сияние бывает только зимой! А я очень хотел бы тебя увидеть раньше, хотя бы осенью…

Самолет опять прыгает по кочкам, набирая скорость для взлета. Смешными оказались киевские каникулы весной 1956 года…

15. Новая земля

Говорят что пуп земли – Европа,

Только в этом смысл еще не весь:

Если шар земной имеет ж…у,

То, конечно, это место – здесь.

…………………………………………..

Блин, да что там толковать о лете,

Всякую хреновину меля,

Если нам для жизни на Планете

Выделена Новая Земля…

(Из поэмы неизвестного автора. Дальше – не пропечатывается)

Были сборы недолги…

После киевских каникул у меня начинается страда, почище деревенской. За считанные дни надо продумать и составить все заявки на все, получить на разных складах, упаковать так, чтобы груз выдержал множество перевалок. Сотни наименований: сварочные агрегаты, кабели, маски, электроды, бензорезы, редукторы, запчасти ко всему, что может поломаться, тросы, сотни позиций инструмента, спецодежда, рукавицы и т. д. и т. п.

Снабженцы по «высочайшему приказу» выворачивают для меня все «специальные хранилища» и тайные «загашники». Проблема в том, что всегда из заказа выпадает какая-нибудь мелочь, которая оказывается главной. Ведомость-заявка после каждого просмотра пополняется:

– Из чего заправлять САКи? – Тут же добавляем канистры, воронки, ведра, рукава.

– Чем размечать металл для резки? – Добавляются мелки, шпагат, угольник … Вспоминаем, что надо подметать: берем швабры, веники, ветошь.

Кстати, реальный анекдот – радиограмма из Москвы на НЗ: «Запрашиваемые вами мётлы поставлены не будут тчк организуйте заготовку зпт изготовление на месте тчк» (Самая «рослая» флора НЗ – нежные однодневные цветки без запаха).

Все немедленно выделяется и укладывается в прочные ящики. Складские ящики – гладкие; я настаиваю, чтобы на них обязательно были ручки для переноски. Эта «мелочь» потом нам здорово облегчит жизнь. На каждый ящик наносим номер и большой красный треугольник. Содержимое каждого ящика – в отдельной ведомости.

Мне выделена группа из 25 человек, в том числе – 10 солдат, которыми командует техник-лейтенант Козлов Олег Сергеевич. Олежку я вижу впервые. Это высокий вальяжный почти брюнет с вьющимися волосами и «волоокими» почти серыми глазами – красавЕц и любимец женщин. По слухам – за ним тянется череда скандалов по этому поводу. К чести Олежки, – он никогда об этом не распространяется и не хвастает, возможно, – только при мне. Меня, своего командира, он воспринимает без всякого пиетета: обращается ко мне «Никола», сразу на «ты». Я сначала, было, пытался ему давать поручения, чтобы немного разгрузиться, но вскоре понял, что на Олежку «где сядешь, там и слезешь»: он блистательно все перепутывал, прикрываясь невинным возражением: «А зачем это надо?». Кроме того, Олежка – большой любитель поспать. При всем при том, – Олежка неплохой человек, если воспринимать его с некоторым юмором. Я махнул на него рукой и делал все сам. Любопытно, что его солдаты из другой части, подчиненной Строймонтажу, тоже не воспринимали его всерьез как начальника и обращались только ко мне. Старшины мне не дали, и все вопросы с личным составом приходилось решать единолично.

Матросы и солдаты – уже опытные монтажники, сварщики, мотористы, резчики, – сняты с других объектов. Выделяется среди них старшина 1-й статьи Николай Житков. Он старше многих по возрасту, уже работал монтажником домны в Череповце. Вокруг него всегда толпятся и ржут матросы: Житков очень серьезно «вещает» на «вологодском» языке, в котором главная буква – «О».

– А не надо тебе, сын мой, на дембель итить, ой – не надо… Пропадешь ты тама, на гражданке. Опять на соломе спать-то будешь, да кушать макароны непродутые. А просыпаться поутру как будешь-то? Старшины уже вить не будет! Небось, и умываться перестанешь! – это Житков «разводит» матроса, считающего дни до «дембеля».

Выделенная группа солдат и матросов экипируется отдельно: им выдают и меняют «положенное» несколько наперед. У матросов набирается повседневной и выходной одежды на огромный рюкзак и пару чемоданов. Единственное, о чем мы не заботимся, – о камбузе и посуде: питание личного состава – обязанность КЭЧ (квартирно-эксплуатационной части) экспедиции. Впрочем, у матросов всегда с собой есть незабываемая часть алфавита: «