Еще одна из рода Болейн - [192]

Джейн шла позади, одетая в белое и зеленое. Сеймуры вступали в Майский день с цветами и песнями, Джейн проспала эту ночь с цветком под подушкой и, без сомнения, видела во сне будущего мужа. Я недобро взглянула на это ласковое, милое личико – интересно, понимает ли она, какова ставка в игре? Она улыбнулась мне в ответ, пожелала веселого Майского дня.

Мы шли мимо часовни, где молился король. Увидев Анну, он отвернулся. Она преклонила колени, внимательно следила за ходом службы, не упуская ни слова, благочестивая Джейн, да и только. Служба закончилась, мы вышли из церкви, король показался в дверях часовни, резко спросил Анну:

– Собираетесь на турнир?

– Да, конечно. – Она, казалось, удивилась вопросу.

– Ваш братец бьется с Генрихом Норрисом. – Он не сводил с нее глаз.

– Ну и что? – пожала плечами Анна.

– Трудно вам будет выбрать победителя поединка. – Каждое слово будто наполнено тайным смыслом, словно Анна должна понимать, о чем он толкует.

Анна взглянула на меня, я удивленно подняла брови: ничем не могу помочь, сама ничего не знаю.

– Я, конечно, ставлю на брата, как положено хорошей сестре. Но и сэр Генрих Норрис неплохой рыцарь.

– Похоже, не можете выбрать между этими двумя.

Жалко было смотреть на ее недоуменное лицо.

– Не знаю, сир. А кого вы мне посоветуете выбрать?

Его лицо враз потемнело.

– Будьте уверены, уж я погляжу, кого вы выберете, – с неожиданной злобой выплюнул слова король, повернулся, захромал прочь, подволакивая толстую от повязок больную ногу.

Анна, не говоря ни слова, глядела ему вслед.

День выдался теплый, душный, низкие облака нависли над дворцом и турнирной площадкой. Я глаз не свожу с дороги в Лондон, каждую минуту надеюсь увидеть возвращающегося Уильяма, хотя он вряд ли появится здесь раньше чем завтра или послезавтра.

На Анне серебристо-белое платье, в руках белый майский жезл, словно она – беспечная девчонка на веселом празднике. Рыцари готовятся к турнирным состязаниям, скачут по кругу перед королевской галереей, шлемы еще не надеты, улыбаются королю и сидящей подле него королеве, машут придворным дамам, устроившимся за ними.

– Хотите пари? – спрашивает король.

– Конечно, – отвечает Анна, как же она рада услышать такой обычный вопрос.

– И кто же, по-вашему, победит в первом поединке?

Опять тот же самый вопрос, что в часовне.

– Ставлю на брата, – улыбнулась она. – Мы, Болейны, всегда стоим друг за друга.

– Я одолжил Норрису свою лошадь, – предупредил король. – У него больше шансов на победу.

Она рассмеялась:

– Тогда ему достанется мое благоволение, но деньги я поставлю на брата. Довольны вы этим, ваше величество?

Он молча кивнул.

Анна вынула платок, наклонилась, жестом подозвала сэра Генриха Норриса. Он подскакал поближе, отсалютовал ей копьем. Она бросила ему платок, он, легко удерживая лошадь одной рукой, другой грациозно поднял копье и одним небрежным движением поймал платочек. Так у него это изящно получилось, что все дамы, как одна, захлопали в ладоши. Норрис улыбнулся, опустил копье, снял с наконечника платок, спрятал его под нагрудник.

Все глядели на Норриса, а я смотрела на короля. Ужасный взгляд, никогда такого раньше не видела, – нет, неправда, этот взгляд всегда прятался в уголках глаз, словно тень. Он глядел на Анну, бросающую платок, как глядят на чашку, которую вот сейчас швырнут на пол. Так глядят на старую собаку, которую пора утопить. Больше ему моя сестра не нужна, ясно говорили его глаза. Только я еще не понимала, как он собирается от нее избавиться.

Послышался отдаленный раскат грома, зловещий, подобный рыку затравленного медведя. Король объявил начало турнира. Брат выиграл первую схватку, Норрис вторую, брат опять победил в третьей. Отвел коня к краю площадки, готовясь к новому состязанию. Анна стоя аплодировала брату.

Король сидит неподвижно, глаз не спускает с Анны. Так жарко, что от его раны исходит несносная вонь, но он не обращает на это ни малейшего внимания. Ему принесли вина и ранней клубники. Он осушил бокал, попробовал ягод, бисквита. Состязание продолжалось. Анна повернулась к королю, хотела с ним заговорить. Нет, рядом с ней грозный судия, словно это день суда над ней.

Под конец турнира Анна наделяла победителей призами. Я даже не заметила, кто победил, глаз не сводила с короля и Анны, раздававшей призы, протягивающей изящную руку для поцелуя. Король тяжело поднялся на ноги, пошел по галерее. Жестом поманил Генриха Норриса, махнул куда-то влево. Норрис уже снял доспехи, но еще сидел на взмыленной лошади. Поскакал вокруг, чтобы встретить короля за галереей.

– Куда делся король? – спросила Анна, оглянувшись.

Я глянула на Лондонскую дорогу, надеясь увидеть Уильяма. Заметила королевский штандарт, за ним безошибочно угадывается тяжеловесная фигура – король верхом на коне, рядом Генрих Норрис и маленькая группка всадников. Они быстро удаляются по направлению к Лондону.

– Куда это он в такой спешке? – Анну явно не радует отъезд короля. – Не сказал, куда едет?

Джейн Паркер выступила вперед.

– Разве вы не знаете? – весело начала она. – Секретарь Кромвель прислал гонца, объявил, что этого парня, Марка Смитона, вчера взяли у него дома, отправили прямиком в Тауэр. Наверное, король туда поскакал послушать, в чем он признался. Но зачем ему понадобился Генрих Норрис?