Еще один Валентинов день - [6]

– Да.

– А кто тот человек, который руководил грабежами?

Выстрел был произведен вслепую, но попал в точку. Хелен откинулась назад, как громом пораженная, а Рафферти изо всех сил старался выглядеть невозмутимым и непроницаемым.

– Точно, – ахнула она. – Как же я раньше не подумала? Этот человек – один из самых опасных людей, которых я когда-либо встречала. Если он решил привлечь Билли к нападению на «Карнахан», то было совсем нетрудно заставить Моретти сделать это. Например, угрожать его жене.

– Которая глубоко беременна, – вставил Рафферти.

– Вот как? Что ж, это имеет смысл. Тогда мне нужно, чтобы Билли во всем признался. Следует получить от Моретти все, что можно, чтобы появился шанс поймать Морриса.

Хелен подалась вперед и впилась в Рафферти пристальным взглядом, позабыв об отстраненности. Позабыв о том, что визави опасен.

– Так Билли даст показания?

– Иначе мне придется сломать ему шею, – мрачно процедил Рафферти. – Когда я смогу его увидеть?

– Да прямо после завтрака.

Хелен с любопытством посмотрела на собеседника.

– Или вы готовы пожертвовать едой?

Тут подошла официантка и поставила перед ними тарелки с яичницей, колбасой, беконом, оладьями и стейком. Каждый кусочек просто купался в жире, и Рафферти вздохнул в предвкушении.

– Нет, я слишком голоден, – прорычал он.

Хелен взглянула на свой заказ – тоненькие тосты.

– Вы что, каждое утро употребляете так много холестерина?

– Если выпадает такой шанс.

– Вы умрете молодым, – чопорно сообщила она.

Рафферти откинулся назад, рассматривая зануду из-под полуопущенных мохнатых ресниц.

– Вы правы, – согласился он.

И сосредоточился на еде.

Глава 2

Рафферти всегда удивляло, что все тюрьмы обладают одинаковой смесью запахов – ледяного пота страха, зловония безысходности в сочетании со слабым бунтарским духом. Мисс Хелен Эмерсон занимала кабинет на третьем этаже неприметного на вид Дворца правосудия, где-то в этом же здании наверняка располагались камеры и помещения для допросов. Джеймс знал это так же хорошо, как собственное имя.

В ее офисе царил такой же беспорядок и хаос, как и дома, хотя  небольшой закуток выглядел чуть более современным, дополненный новейшими технологиями – компьютером и навороченным на вид телефоном. Рафферти расположился на одном из неудобных стульев и впервые вздохнул с облегчением после изрядного потрясения, испытанного при посещении жилища прокурорши. Выйдя из такси, он узнал местность, хотя давно привык к переменам в городе. А вот что поразило – насколько прежним осталось внутреннее убранство квартиры. Чопорная, наверняка непорочная мисс Эмерсон имела с покойной блистательной Кристал Латур гораздо больше общего, чем могла себе представить.

Джеймс не задумывался, с чего он взял, что Хелен Эмерсон девственница. Видит Бог, девственность за последние тридцать лет заслуженно вошла в разряд устаревших ценностей, но мисс Эмерсон – пережиток прошлого. Нетронутая, как те римские монашки-католички, которые пытались вколотить в него мораль, когда Джеймс был ребенком.

– Распоряжусь, чтобы привели Билли, – сообщила Хелен. – Полагаю, вы хотите поговорить с ним наедине.

Она провела рукой по каштановым, до плеч, прямым прядям, обрамляющим лицо, и Рафферти внезапно заинтересовался, как бы она выглядела с перманентной завивкой. Хотя, кажется, женщины больше не делают подобную прическу? Кроме того, лично он предпочитал длинные гладкие волосы.

– Конечно, – подтвердил Джеймс, потянувшись за сигаретой. – Вы всегда носите эти очки? 

Хелен, нарочито изумившись, приложила ладони к лицу, словно забыла про стеклышки.

– Только тогда, когда надо что-то разглядеть, – ядовито ответила она.

– Почему не контактные линзы? 

– А вам-то что за дело, мистер Рафферти? – парировала Хелен. – И это здание, свободное от курения.

Джеймс помолчал, сминая пачку в руке.

– Свободное от курения? – в ужасе повторил он. – Впервые слышу. Что дальше – свободные от курения города? 

– Понятия не имею, – проворчала Хелен.

Рафферти сунул сигареты в карман.

– Приняты ли какие-нибудь законы, запрещающие жевательную резинку? – съязвил он, вытаскивая нераспечатанную упаковку, которую всегда обнаруживал в пиджаке по возвращении в Чикаго.

– Пока нет. Что это за жвачка? – с любопытством спросила Хелен.

Джеймс взглянул на пластинки в своей руке – «Черная гвоздика», исчезла из продажи в начале тридцатых… стоило бы помнить об этом, если не хочет нарваться на неудобные вопросы.

– Вам не понравится, советник, – сказал он, пряча компрометирующую пачку в пиджак.

Мужская одежда за эти годы практически не изменилась. Темный костюм есть темный костюм, разве что в какие-то времена шили слишком широкие лацканы, в другие – слишком узкие, но мало кто осмеливался критиковать стиль Рафферти. Или его самого.

– Приведу Билли, – повторила Хелен и оставила Джеймса в одиночестве.

Рафферти сидел неподвижно, сосредоточив взгляд на мрачном виде Чикаго за грязным окном. Каждый год город менялся, каждый год новые здания уродовали горизонт. Больше всего он ненавидел  Сирс-Тауэр[3]. По-настоящему ненавидел, как материальное воплощение врага. Но и разглядывать офис Хелен Эмерсон тоже не хотелось, чтобы не узнать о ней чересчур много. Потому что чем больше он выяснял, тем больше тянуло к этой женщине.