Еще один шанс любить - [3]

— Ох, — только и успела я произнести, перед тем, как потерять сознание.

* * *

— Алиса уходи, не надо, что бы Рита тебя видела, когда придет в себя, — услышала я шепот Сани, когда сознание начало ко мне потихоньку возвращаться.

— Но, я хочу удостовериться, что с ней все в порядке, — возразила Алиса. — Хочу сказать, что она все не правильно поняла. Мы же не успели переспать, значит, это не может считаться изменой, — не унималась Алиса.

— Ты в своем уме? Рита нас не правильно поняла? А как нас можно было понять, мы так устали, что легли отдохнуть? Ты вообще представляешь, что мы с тобой натворили? Это конец всему, — в отчаянии голос Сани сорвался в крик.

— Но я…

— Уходи Алиса, — уже спокойнее сказал Саня.

— Ладно, но я позвоню тебе завтра, чтобы узнать…, — не успела договорить Алиса, когда Саня её прервал.

— Не надо звонить ни мне, ни Рите, пусть пройдет время, уходи, — слышалось сомнение в голосе Сани. Он сам не знал, что будет завтра, его, загнали в угол. Он сам себя загнал туда, а как выбраться, ещё не придумал.

Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем входная дверь хлопнула, Алиса ушла.

* * *

Я открыла глаза, когда моё сознание полностью восстановилось. Я лежала на диване в гостиной, Саня стоял на коленях возле дивана, держа двумя руками мою руку и что-то шептал.

— Слава Богу! Ты очнулась. Как ты себя чувствуешь?

— Паршиво, как будто меня переехал каток, — отстраненно прозвучал мой голос. — Мне надо в душ, принеси мой теплый спортивный костюм из спальни, пожалуйста.

— Хорошо, сейчас принесу, — ответил Саня, поднимаясь по лестнице наверх.

Я сползла с дивана, побрела в прихожую за сумкой. Только дойдя до сумки, вспомнила, что телефон разряжен, но в сумке есть записная книжка. Найдя записную книжку, зашла на кухню, включила свет и замерла. На маленьком столике возле моего любимого диванчика стояла бутылка из-под шампанского и два бокала: один чистый, другой с отпечатками Алискиной губной помады алого цвета.

Вдох — выдох, вдох — выдох. «— Уже ничего не исправить» — от этой мысли стало только хуже.

— Ольга Фёдоровна, добрый вечер. Я уже в Харькове и что-то мне не хорошо, — промямлила я с городского телефона.

— Маргаритка, приезжай. На всякий случай возьми вещи для больницы, чувствую, полежишь у меня недельку на сохранении. Жду, — как всегда оптимистичным голосом произнесла Ольга Фёдоровна и нажала отбой.

* * *

— Рита, что все-таки происходит? — услышала за спиной беспокойный голос Сани.

Прежде чем ответить, я налила стакан воды, выпила залпом, налила еще один стакан и уже с ним в руке повернулась к Сане.

— У нас будет ребёнок! — выпалила я, смотря прямо ему в глаза. Какие голубые, бездонные глаза, в уголках которых спряталась тревога, может, у нашего ребёнка будут такие голубые глаза. Осознав мои слова, тревога в газах Сани исчезла, вспыхнув огоньком радости, от которого мне стало не по себе. — И этот день должен был быть самым счастливым днём в нашей жизни, — от сказанного в горле пересохло, я сделала несколько глотков воды, руки предательски затряслись. Холод голоса, которым я сказала последнюю фразу, даже меня поразил, не говоря уже о том, какое он впечатление произвел на Саню.

Не выдержав смену его настроения, с радости на отчаяние, читавшееся в голубых глазах, я перевела взгляд в сторону, где опять наткнулась на шампанское и бокалы, меня передернуло.

Саня, проследив за моим взглядом, замер на несколько секунд, а потом, потупив взгляд в пол, как нашкодивший котенок, произнес:

— Прости.

— Я не хочу ничего слышать, а тем более говорить об этом. Сейчас для меня главное — это ребёнок, его жизнь и здоровье, все остальное — пустое. Мне нужно в мед комплекс к Ольге, ты можешь отвезти меня туда?

— Могу.

— Ты пил?

— Нет. Твой костюм на диване в гостиной. Я выгоню машину из гаража, а ты пока собирайся. Жду тебя во дворе, — безжизненным голосом сказал Саня и ушел.

Мне его не жалко, мне… его… не… жалко… Нет жалко, что может быть хуже, чем узнать, что твоя мечта сбылась, но ты все испортил. Сам виноват. Все хватит сердце раздирать, оно и так кровоточит, в душ и вещи собирать.

— Ребёнок, ты знай, что мама и папа тебя любят и очень ждут твоего появления, — сказала я, поглаживая свой еще плоский живот.

* * *

В больнице Ольга Фёдоровна провела тщательный осмотр, написала назначения, оформила в отдельную палату, предположительно на неделю.

— В принципе ничего страшного нет, для полноты картины мне просто нужны результаты всех твоих анализов и заключение киевского УЗИ.

— Это хорошо, а то я думала что-то с ребёнком, уже не девочка, мало ли что.

— Маргаритка, в тридцать пять самое время рожать.

— Вы как никто знаете, как я хочу этого ребёнка.

— Да знаю, но мне не нравиться твое настроение мамочка, у тебя нервная система на пределе, поэтому полежишь в больнице под моим присмотром, прокапаем системы, поколем витамины. Покой, положительные эмоции и ни каких стрессов.

— Ольга Фёдоровна.

— А.

— Вы не могли бы сказать Саше про покой и положительные эмоции, он там в коридоре. Я хочу, чтобы он поехал домой, а то я его знаю, будет сидеть всю ночь возле меня. Сам не отдохнет и мне не даст расслабиться.